Монеты перекочевали из рук в руки.

– План пока такой, – начал Джулиус. – Скоро тут проедет торговец. Он сейчас километрах в трех отсюда или около того. Его разморит на солнце, и он захочет размять ноги. Спрячетесь здесь, а я с ним заговорю. Когда подам сигнал, бегите к мулам. Бору привычный с животными управляться, он берет на себя двух. Мы все – по одному. Гоните сломя голову и вопите что есть мочи. Мулы испугаются и понесут. Главное – держитесь покрепче, чтоб не сбросили.

– А если торговец за нами погонится?

– Не погонится, это я беру на себя, – ответил Джулиус.

Мальчишки взволнованно и испуганно переглянулись.

– А что ты с ним сделаешь? – спросил Тото.

– То же, что Давид с Голиафом. – Джулиус похлопал себя по карману.

Приятели недоуменно заморгали.

– Я же еврей, я все знаю, – рассмеялся Джулиус и зашагал к пригорку, откуда открывался хороший обзор на длинную извилистую дорогу и можно было сразу заметить торговца с мулами.

Джулиус лежал в придорожной канаве, положив подбородок на руки. Через час вдалеке наконец показалась небольшая процессия: пять мулов шагали в связке гуськом, на расстоянии фута четыре или чуть больше друг от друга, а на шестом восседал торговец-араб, устало покачиваясь в седле и склонив голову на грудь.

Джулиус поднялся из укрытия и медленно двинулся ему навстречу. Подойдя на достаточное расстояние, он поднял руку и прокричал:

– Доброго дня! Да защитит Аллах тебя, сыновей и внуков твоих. Сигареты не найдется?

Торговец осоловело воззрился на него сверху.

– Я еду с самого полудня, устал и тороплюсь, так что не мешай мне. – С этими словами он щелкнул длинным кнутом, понукая мулов.

Джулиус отскочил в сторону, чтоб не попасть под копыта, и порылся в кармане.

– Ты уже седьмой погонщик мулов здесь за сегодня, – заявил он. – На базаре точно места не найдешь.

Араб обернулся в седле и изумленно уставился на Джулиуса.

– Да не может… – начал он, но не договорил, потому что мальчик, тщательно прицелившись, выстрелил камнем из рогатки ему прямо между глаз.

Араб со стоном повалился на землю, дернулся и затих.

Джулиус тут же бросился к неподвижному торговцу, чуть повозившись, отстегнул у него с пояса тяжелый кошель и торопливо запихал себе под рубаху. Потом, оглядевшись по сторонам, оттащил торговца к краю дороги и сунул ему в зубы сигарету – ни дать ни взять путник, присевший отдохнуть на обочине.

По сигналу Джулиуса мальчишки выбежали из-за деревьев, похватали мулов под уздцы и перерезали веревки. Потом вскочили на перепуганных животных, крича что есть мочи; мулы взбрыкнули и помчались по дороге, тряся гривами и вздымая клубы белой пыли.

Джулиус склонился над арабом. Тот все так же «сидел» на обочине, обмякший и неподвижный, а между глаз у него зияла глубокая рана. Джулиус взобрался на шестого мула и, покрепче схватившись за луки седла, с громким криком ударил пятками в бока животного.

Мул помчался вслед за остальными, Джулиуса подбрасывало в седле, носом он ударялся об изогнутую дугой шею мула, волосы хлестали его по лицу, он содрогался от смеха и боли. Летящая в глаза пыль смешивалась с потом и застывала коркой на лице. Перепуганные животные неслись вперед, будто одержимые дьяволом. Джулиусу казалось, что из легких выбило весь воздух, в груди поднимался липкий удушливый жар, но он все равно хохотал, глядя, как мальчишки столь же беспомощно болтаются на спинах сильных мулов, и, несмотря на побитые бока и мучительную усталость, упивался этой дикой скачкой в пыли под палящим солнцем. Тяжелый стук крови в висках, отчаянное биение сердца, бешеная скорость, запах пота и пыли, неистовый грохот копыт – все это рождало в душе восхитительное ощущение!

Это был одновременно восторг и ужас: боль во всем теле, невыносимое жжение в пересохшей глотке, теплая шея мула, мельтешение деревьев, солнце, небо, а рядом испуганное лицо Бору, яркие белки его глаз.

Дорога пошла под уклон – подъезжали к предместьям Алжира. Марсель показывал куда-то вперед и что-то тараторил. Неожиданно после поворота они едва не ткнулись в стену, мулы от неожиданности шарахнулись в сторону, сбросив мальчишек, – двое чуть не угодили головой в канаву, а Бору, вцепившегося в уздцы своих двух мулов, протащило по земле ярдов пятьдесят. Марсель приземлился прямо в заросли кактусов и завопил от боли. Джулиус лежал лицом в куче навоза, не в силах перестать смеяться. Тото поднял его и стер грязь с одежды. Бору и Пьер привязали всех мулов, и теперь мальчишки стояли группкой, весело скалясь друг на друга и пыхтя как паровозы.

– Марсель в кактусах! – хохотал Джулиус. – Никогда не забуду, никогда! А Бору повис между мулами и ногой по земле загребает! Вот умора!

– А сам-то, – вторил ему Тото. – Сам-то лучше, что ли? Рожей в дерьмо!

Джулиус снова повалился в канаву от хохота.

– С этими полоумными тварями как поступим? – поинтересовался Марсель.

– Скоро узнаешь, дружище, скоро, – обессиленно ответил Джулиус. – Пойдем куда-нибудь выпьем сначала, ради всего святого. Базар подождет.

Тото снова помог ему подняться на ноги, и, взяв под уздцы несчастных животных, которые до сих пор испуганно раздували ноздри, приятели побрели вниз по склону холма. Они смеялись, спотыкались о камни, стряхивали грязь с одежды и картузов. Оставив трех арабчат-попрошаек присматривать за мулами, Джулиус с товарищами зашли в таверну утолить жажду.

Джулиусу, чья одежда была испачкана в навозе, срочно требовалось помыться. Так приятно было погрузить голову и плечи в прохладную воду, стряхивать капли с волос, чувствовать, как вода затекает за шиворот, охлаждая разгоряченное тело. Он с шумом вдохнул и выпрямился над умывальником, отфыркиваясь, как мокрый щенок. Он чувствовал себя так, будто ему намяли бока, а руки чуть не выдернули из суставов. Ноги были все в синяках от ударов о муловы бока, но чувствовал он себя хорошо, сил, наоборот, даже будто прибавилось. Он зажег сигарету и повязал голову мокрым носовым платком, чтобы было не так жарко.

Мальчишки в нетерпении колотили кулаками по барной стойке.

Джулиус протиснулся вперед и бросил официанту пятифранковую монету.

– Только побыстрее, – велел он. – Времени нет, нам надо продать полдюжины мулов до заката. Так что поторапливайся, а то мы пойдем в другое заведение.

Менее чем через двадцать минут все были пьяны, кроме Джулиуса. Он привык к спиртному и мог бы выпить и больше, но внутри уже все горело. Рука его была тверда и глаз зорок, но душу охватила беспечность – ему было наплевать на всех и вся.

– Пошли отсюда, слюнтяи, – скомандовал он мальчишкам, и они смущенно последовали за ним, как кроткие овечки.

– На базар поедем с ветерком, – небрежно бросил Джулиус.

Он снова одним махом вскочил в седло, грубо дернул поводья и поскакал по улочкам Алжира, распугивая прохожих. Помахал рукой старику, который выругался и погрозил ему палкой в ответ, и чуть не задавил женщину – та в ужасе закричала, схватив детей за руки.