испанских и итальянских собратьев, которые, чтобы завладеть кольцом, отрубают палец, и вырывают мочку уха, чтобы забрать серьгу с жемчугом или бриллиантом. Все грозившие нам напасти ограничивались уплатой выкупа, причем пока еще сохранялась возможность, что нас и без выкупа отпустят на все четыре стороны. Нельзя же допустить, что Хаджи-Ставрос осмелится безнаказанно удерживать пленных на расстоянии каких-нибудь пяти лье от столицы государства, королевского двора, греческой армии, батальона охраны его величества и английского сторожевого корабля. Так, по крайней мере, рассуждала Мэри-Энн. Я же невольно вспоминал историю девушек из Мистры, и от этих мыслей все больше погружался в печаль. Мне казалось, что из-за своего упрямства миссис Саймонс может накликать беду на свою дочь, и поэтому я твердо вознамерился как можно быстрее разъяснить ей сложившуюся ситуацию. Нас построили в затылок, впереди и позади каждого пленника встал один из бандитов, и мы двинулись по узкой тропинке в лагерь Короля. Дорога казалась бесконечной, и я даже несколько раз спросил у наших попутчиков, как скоро мы доберемся до места. Окружающий пейзаж был на редкость ужасным. Нас со всех сторон обступали голые скалы, сквозь толщу которых изредка пробивались чахлые ростки дуба и купы колючего тимьяна, цеплявшегося за наши ноги. Захватившие нас бандиты выглядели довольно безрадостно, и их триумфальное шествие скорее походило на похоронную процессию. Всю дорогу они молча курили сигареты толщиной с палец, между собой почти не разговаривали, и только один из них время от времени гнусавым голосом заводил какую-то песню. Вид у этой публики был мрачный, как у заброшенного кладбища.

Ближе к одиннадцати часам мы услышали леденящий душу собачий лай и поняли, что лагерь уже где-то близко. Десять или двенадцать огромных псов размером с теленка, заросших вьющейся, как у баранов, шерстью набросились на нас, демонстрируя ужасающие оскалы. Охранники стали отгонять их камнями, и на битву с чудовищами ушло не меньше четверти часа, после чего мир был восстановлен. Эти негостеприимные монстры служат первой линией обороны и охраняют подступы к лагерю Короля гор. Они могут почуять жандармов за несколько километров, как и собаки контрабандистов, которые издалека чуют таможенников. Эти зверюги настолько кровожадны, что время от времени могут до смерти загрызть какого-нибудь безобидного пастуха, заблудившегося путника, а то и зазевавшегося бойца из банды Хаджи-Ставроса. Король заботится об их пропитании, и этим он напоминает старого султана, который подкармливает

Мы услышали леденящий душу собачий лай

своих янычар, понимая, что они в любой момент могут разорвать его на части.

Лагерь Короля был расположен на горном плато на высоте семисот или восьмисот метров. Я понапрасну пытался понять, где установлены палатки наших новых хозяев. Оказалось, что бандиты не склонны к излишествам и в любую погоду спят под открытым небом. Мне также не удалось обнаружить ни единой кучи награбленных богатств и вообще никаких признаков того, что нас завели в логово грабителей. Выяснилось, что Хаджи-Ставрос лично занимается продажей награбленного имущества, а его люди получают плату за труды деньгами, которые тратят по собственному усмотрению. Одни из них вкладываются в торговые операции, другие покупают в рассрочку дома в Афинах, некоторое приобретают в своих

деревнях участки земли, но никто и никогда не транжирит наворованные средства. В честь нашего прибытия двадцать пять или тридцать человек прервали свой завтрак и явились поглазеть на нас, дожевывая на ходу хлеб и сыр. Членам банды положено не только денежное содержание, но и питание. Каждый ежедневно получает порцию хлеба, масла, вина, сыра, икры, стручкового перца, горьких оливок, а в те дни, когда позволяет вера, выдается даже мясо. Гурманам, желающим обогатить свой рацион лесной мальвой или иными пряными травами, разрешается заготавливать в горах их любимые лакомства. Бандиты, как и прочие представители простонародья, редко разжигают огонь, чтобы подогреть себе еду. Питаются они в основном холодным мясом и сырыми овощами. Я заметил, что сгрудившиеся вокруг нас люди, строго соблюдают требования поста. В тот день был канун праздника Вознесения, и эти доблестные ребята ни за что не согласились бы осквернить свой желудок хотя бы куриной ножкой притом, что на совести даже самого невинного из них лежало по меньшей мере одно убийство. Взять на мушку двух англичанок считается здесь незначительным прегрешением, а вот миссис Саймонс, с их точки зрения, совершила гораздо более тяжкий грех, вкусив баранины на неделе строгого поста, да еще и в среду.

Наши охранники постарались удовлетворить любопытство своих товарищей. Их буквально засыпали вопросами, и ни один из них не остался без ответа. Они разложили на земле все, что сумели вытрясти из нас, и мои часы в очередной раз произвели такой фурор, что я даже слегка загордился. А вот принадлежавшие Мэри-Энн золотые часы с откидывающейся крышкой не имели такого же успеха. В ходе церемонии знакомства общественное мнение одобрило именно мои часы, и для меня это воз-

имело определенные последствия. В глазах этих незатейливых людей обладатель столь непростой вещи сразу приобрел статус милорда.

Всех нас любопытство бандитов, конечно же, раздражало, но в их поведении не было ничего оскорбительного. Во всяком случае, никто из них не корчил из себя победителя. Они понимали, что мы в их руках и рано или поздно нас обменяют на некоторое количество золотых монет, но им и в голову не приходило воспользоваться ситуацией и вести себя по отношению к нам грубо или непочтительно. Здравый смысл, во все времена свойственный греческому народу, подсказывал им, что они имеют дело с представителями какой-то другой, возможно высшей, расы. Мне даже показалось, что таким способом победившее варварство воздавало тайные почести побежденной цивилизации. Многие из бандитов впервые увидели европейскую одежду, и они рассматривали нас с нескрываемым любопытством. Возможно, точно так же жители Нового света когда-то рассматривали приплывших с Колумбом испанцев. Они тайком трогали ткань моего пальто, пытаясь понять, из чего она может быть сделана. Думаю, эти люди с удовольствием сняли бы с меня всю одежду, чтобы внимательно ее изучить, а многие были бы не прочь разрезать меня на несколько частей, чтобы понять, из чего сделаны милорды.

Правда, перед тем как меня разрезать, они, конечно, же попросили бы прощения за допущенную вольность.

Миссис Саймонс довольно быстро стала выказывать неудовольствие. Ей страшно не понравилось, что эти едоки сыра рассматривают ее со