— Хочу быть воином, князь! — сжал кулаки паренек. — Землю русскую от басурман и схизматиков оборонять, невольников на свободу отпускать, татей лесных на деревья вешать!

— Ты упрям, малыш. Но я все же дам тебе еще один шанс на верный выбор. Кем хочешь ты стать, Андрей Мошкарин, сын земли русской? Последний, третий раз спрашиваю тебя, и изменить что-либо потом ты не сможешь уже вовеки. Кем ты намерен провести свою судьбу: человеком боя или человеком труда?

— Человеком боя! — стиснув зубы и набычившись, прямо-таки рыкнул Андрей. — Не испугаешь, княже! Русскому боярину страх неведом.

— Что же, ты сам этого хотел. Так тому и быть!

— Ты возьмешь меня в холопы? — радостно вскинулся паренек.

— Нет, — покачал головой Зверев. — Холопы рабы, в сечу по приказу идут. Ты же судьбу сам выбрал, сам с пути ратного не свернешь. Есть у меня надел на отшибе. Государь еще за поход Казанский наградил. И догляда у меня за местом сим совсем не получается. Сидит наместник, изредка подать пушную присылает, порой мед через купцов тамошних передает. Поедешь туда от моего имени, на землю сядешь. И станешь ты с того часа проходить по разряду служивых детей боярских. Наберешь себе ребят крепких числом с десяток, что по норову и удали подойдут, снарядишь, как положено, да и станешь в походы под мою руку приводить, когда государь службы потребует.

— Правда? — ошалел от такого поворота паренек. — Ты меня в дети боярские берешь, княже? И вправду по разряду служивому запишешь?

Андрей не отвечал, глядя на женщину. Та пару раз сглотнула, прикусила губу. На щеку выкатаюсь слеза. Варя опустила веки, сглотнула снова и слабо кивнула.

— У нас на Руси вольному человеку в боярские дети пойти запрета нет, — вздохнул князь. — Ты согласен, и я согласен. А значит, и быть по сему. Служи!

— Ну, поздравляю, витязь православный, — вышел вперед князь Воротынский, хлопнул ладонями паренька по плечам. — Сколько тебе лет, Андрейка? Вижу, года через два уже в новики тебя князь запишет? Будем в строю общем бок о бок перед сечей стоять? А ну, пойдем, покажешь, что делать умеешь. Саблю в руках держать доводилось?

Веселый князь, посмеиваясь, увел новоявленного боярского сына с собой, и Варя со Зверевым остались наедине.

— Ты меня прогоняешь? — шепотом спросила женщина.

— Я даю нашим сыновьям пропуск в боярство, — так же тихо ответил он. — Коли себя покажут, могут и еще удел в награду получить, с думскими боярами сравняться. Будешь во дворце соседнем жить-поживать, меня в гости приглашать.

— Только в гости. Ты никогда не будешь моим.

— Варенька моя… — Андрей обнял женщину, поцеловал в заплаканные глаза. — Варя… Ты же знаешь, что будет здесь и что будет там. Там ты будешь вдовой с двумя сыновьями, боярыней из моего княжества, полновластной хозяйкой и повелительницей. А здесь? Здесь… Варенька, ты же умная девочка. Ты знаешь, что далеко не все в нашей власти, что не все происходит так, как хочется нам. Время меняет многое. И когда мы увидимся снова, может оказаться, что все не так грустно. Пока же будем рады тому, что наши дети начнут жить боярами, а не холопами или смердами. Разве это плохо?

— Я знаю, что хорошо, — всхлипнула она. — За детей я рада. За себя нет. Кажется… Мыслится мне, больше мы уж никогда не увидимся. Вовсе.

— Ну, любая моя, это ты загнула! — прижал женщину к себе Андрей. — Нам еще месяц здесь сидеть, ждать государева возвращения. Опосля нас в земли Свияжские с месяц везти, ибо путь неблизкий, а просто с грамоткой вас отправлять не след. Люди там не шибко ученые и наместника лучше лично посадить. И еще оттуда, вестимо, не сразу уеду. Нет, Варенька, я тебе еще надоем, сама гнать начнешь!

— Ты мне никогда не надоешь, — всхлипнула она и обхватила за плечи, положив подбородок на плечо. — Никогда, никогда, никогда…

* * *

Ждали князья Иоанна полный месяц, встреча же заняла всего несколько минут, да и то на крыльце Успенского собора после заутрени. Видимо, заранее зная о присутствии князей, царь высмотрел в богато одетой толпе в высоких бобровых шапках скромную тафью Зверева, остановился:

— Князь Сакульский! Доброго тебе дня и удачи в нынешних начинаниях. Князь Воротынский! Рад видеть тебя в добром здравии. Труд твой прочел с большим интересом и пользу вижу в нем превеликую. Мыслю я, надлежит тебе рубежи наши южные осмотреть со строгостью и согласно наставления своего меры к их обороне составить. Удел твой ведь там же, возле Перемышля? Как земли свои проведаешь, заодно и о прочем подумай, а к осени мысли свои мне в подробности изложишь.

— Прости, государь, за докуку, — протиснулся вперед Михайло Иванович, — но средь грамот на возвращение земель моих и добра убежище мое московское не упомянуто. Скитаюсь, ровно попрошайка бездомный. Прикажи писарям своим грамоту на возвращение дворца моего составить, дабы было где голову преклонить.

— Зачем тебе ныне дом в Москве, княже? — не изменившись в лице и тем же тоном удивился царь. — Все едино в удел отъехать желаешь. Как вернешься, так все прочее и обговорим.

Давая понять, что разговор окончен, Иоанн резко повернулся и в сопровождении суровых опричников отправился в сторону дворца. Был он явно не в себе, спал лицом. Звереву даже показалось, что правитель всея Руси похудел, стал уже в плечах и ощутимо сгорбился. Толпа царедворцев ринулась вслед за государем, князья остались на мостовой в одиночестве.

— Милостями осыпал, прям рублем одарил, — подвел итог Михаил Иванович. — Что же, наказ царский ныне не тяжелый, поеду исполнять.

— На Рязань? — уточнил Андрей.

— Тракт наезженный и привычный, — кивнул князь. — К Воротынску скорейший путь через нее получается.

— Боярин Басманов велел тебе кланяться и звал, коли домой поедешь, к нему в гости завернуть. Он ведь тоже за тебя словечко замолвить пытался. Знал, что из ссылки отпустят.

— Коли так, то и заверну. Все едино по пути. Завтра же и освобожу дворец твой от своей челяди. Надоели, поди, хуже горькой редьки.

— Можешь не торопиться, я и сам завтра в путь тронусь. Коли царь к себе не позвал, стало быть, можно и своими делами заняться. Сына боярского Андрея в удел отвезти и наместнику наказать, что моей волей он у них старшим садится.

— Погоди, так нам по дороге! — встрепенулся Михаил Иванович. — У тебя ведь у Свияжска надел отрезан?

— Там, — кивнул Зверев. — Найму ушкуй какой, по Москве-реке до Волги скачусь, а там и вовсе рукой подать.

— Брось, князь, — хитро прищурился Воротынский. — Московские корабельщики жадны без меры, суда тут наперечет. Река узкая, да неудобная. От Рязани по Оке куда как дешевле выйдет. Судов там больше и не сравнить, народ серебро считать умеет. Много не спросит. Вместе у боярина Басманова покутим, а там и разойдется. Судьба нам вместе ехать, коли в один день и в одну сторону трогаемся. Что скажешь?

— Коли так, — махнул рукой Зверев, — поехали через Рязань. В доброй компании и дорога короче.