Я не хочу целовать его. Может быть, когда-нибудь, когда мы узнаем друг друга получше, но не сейчас.

Он отлетает назад, прежде чем я успеваю оттолкнуть его, и из его груди вырывается громкий стон, когда он ударяется спиной о бетон.

У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на разъяренное лицо Феникса. Маска, которую он обычно всегда носит, исчезла; вместо нее на его лице застыла ярость, и он смотрит на меня так, будто хочет убить.

Если бы взглядом можно было убить, то он бы порезал меня тысячей порезов, позволив мне медленно и мучительно истекать кровью на его глазах. В его взгляде столько эмоций, но все они меркнут перед болью, которую я в них вижу.

Его глаза смотрят на меня с ненавистью. Они настолько темные, что блестят и кажутся стеклянными в своей суровости, особенно когда он смотрит на меня так, будто я только что его предала.

Он поворачивается и спускается к Максу, который с ужасом наблюдает за его приближающейся мрачной фигурой.

Он замирает, вскидывая руки, чтобы защитить лицо. Феникс хватает его ладонь и переплетает свои пальцы с его, сцепляя их вместе.

Захватив руку Макса, он выкручивает ее под болезненным углом, а затем, надавив на болевую точку, частично приподнимает его над землей и удерживает в таком положении.

Феникс поворачивается ко мне лицом, увлекая за собой Макса. Он смотрит на меня, его глаза так завораживают, что я не улавливаю, что он делает дальше, но слышу громкий щелкающий звук, за которым следует агонизирующий вой. Он отпускает Макса, который хватается за руку и падает на землю.

— Ты сломал мне руку! — кричит Макс, корчась на земле.

Мой взгляд в ужасе падает на него.

Ну, большая часть меня в ужасе. Небольшая часть разгорячена этим безумным проявлением эмоций и связанным с ним актом насилия.

Он гораздо хуже, чем я себе представляла. Я думала, что он мстительный и злой, что его гнев может в конце концов привести к тому, что он ударит кого-то, но не это. Это было методично, целенаправленно и настолько без усилий, что выглядело почти лениво.

Он хотел нанести максимальный ущерб с минимальными усилиями, и у него получилось.

За эти годы я пару раз гуглила его, не в силах устоять перед соблазном получить о нем информацию. Я видела его впечатляющий рейтинг на международных соревнованиях среди юниоров.

Он всегда занимал призовые места.

В АКК нет тренировок по дзюдо, поэтому он присоединился к футбольной команде. Я слышала, что он продолжает заниматься боевыми искусствами в качестве внеклассного занятия, но не была уверена, где именно.

Очевидно, что годы тренировок принесли свои плоды.

Я не двигаюсь с места, чтобы помочь Максу.

Может, это трусость с моей стороны, но он также поцеловал меня без спроса, так что… да пошел он.

В одну секунду я смотрю на Макса, а в следующую Феникс уже стоит передо мной, закрывая его от моего взгляда, его движения настолько быстры и незаметны, что я успеваю лишь моргнуть, и вот он уже здесь.

Его рука смыкается вокруг моего горла, и страх пробирается в мои вены, когда он сжимает его. Я боюсь, что он свернет мне шею, как свернул руку Максу, безвозмездно покончив с моей жизнью, потому что ему так захотелось.

Уверена, он ни секунды не будет думать обо мне. Он сожмет и сделает это с легкостью, словно дернув выключатель, и не почувствует угрызений совести.

Его маска снова на месте, но держится она непрочно. Я вижу, как вспышки ярости искажают его черты каждые несколько секунд, пока он старается держать свой гнев под контролем.

Я взвизгиваю, когда он снова сжимает меня, на этот раз сильнее, и этот звук звучит почти комично на фоне мучительных стонов Макса.

Глаза Феникса опускаются к моему рту, и мои губы раздвигаются, когда он наблюдает за ними, так же отчаянно желая его, как и вся я. После же, он издает звук отвращения и вынуждает меня встать перед ним на колени.

Он пытается унизить меня, и, поскольку другие академические мероприятия уже закончились, он получает аудиторию, необходимую ему для достижения своей цели.

Он все еще молчит, и мне кажется, что я не слышала слов уже несколько недель. Я жажду, чтобы он что-то сделал, что-то сказал, что угодно, лишь бы вывести меня из этого чистилища.

Когда он наконец говорит, я тут же жалею об этой мысли.

— Я знал, что ты никчемная сука, — говорит он, его голос едва слышно шепчет, но так злобно, что я даже не могу смотреть ему в глаза. — А теперь я вижу, что ты еще и неверная шлюха.

Я никогда не вступаю в бой, когда он нападает на меня своими словами или действиями, и я не собираюсь менять это сейчас, когда он перешел к физической агрессии.

Это отличается от того, когда он толкал меня на похоронах или загонял в раздевалки в прошлом году, это его пальцы, обхватившие мою шею, его руки, держащие мою жизнь в своей власти.

Я не смотрю на него, даже когда он оскорбляет меня, и я вздрагиваю. Я просто позволяю ему держать меня, как безжизненную куклу, пока он не решит, что с меня хватит.

Это совсем другое ощущение, как будто мы переступили какую-то невидимую черту. Почему он называет меня шлюхой? Кому я якобы не верна?

Он отпускает меня с ворчанием, и мой вес падает на бедра, когда я стою перед ним на коленях и смотрю вниз. Краем глаза я наблюдаю, как его ноги уходят в сторону, мимо все еще лежащего Макса, пока я не перестаю их видеть.

Я замираю от облегчения и усталости, адреналин покидает мое тело и показывает, насколько я истощена.

Проходит неделя, в течение которой его отстраняют от занятий за то, что он сделал с Максом. По сути, это просто пощечина, ведь за нападение он должен сидеть в тюрьме.

Я чертовски боюсь пересечься с ним в день, когда он вернется после отстранения. Накануне вечером я не могла уснуть и ворочалась до тех пор, пока не почувствовала желание вырвать себе волосы.

Оказалось, что мне не нужно было беспокоиться о новой конфронтации, потому что, когда я вижу его, он делает что-то в миллион раз более болезненное.

Хуже, чем его гнев, хуже, чем его неограниченная ненависть, он проходит мимо меня, как будто меня и нет.

Я ожидаю столкновения между нами, а вместо