Я хмуро посмотрела на тарелку с недоеденным жарким и отодвинула ее в сторону. Сдается, я уже сыта. Уж больно неаппетитную тему затронул Дуглас.

— Сомнительное достоинство для женщины. — Петер неодобрительно покачал головой и тоже отложил в сторону столовые приборы.

— Напротив! — с воодушевлением воскликнул Дуглас. — Не подумайте, конечно, что она была какой-нибудь живодеркой и получала удовольствие от этого процесса. Она делала это для того, чтобы спасти несчастных птиц от лишних мучений. Дело в том, что у нее был такой огромный опыт, что курицы даже не успевали почувствовать боль. Хлоп — и головы уже нет!

И Дуглас громогласно рассмеялся, как будто рассказал на редкость смешную шутку.

Петер старался держать свои эмоции под контролем. Но он все-таки не вытерпел и выразительно скривился. Затем украдкой покосился на меня.

Представляю, что он обо мне сейчас подумал. Как там у нас говорят? От осинки не родятся апельсинки. То бишь если моя бабушка была садисткой, обожающей мучить и убивать животных, то не передались ли мне ее склонности по наследству?

— Никакой опыт не приходит сразу, — негромко, словно беседуя сама с собой, проговорила я. — Полагаю, ей пришлось немало потрудиться, чтобы обрести такие умения.

— Ага, — радостно подтвердил Дуглас, не уловив двойного дна в моих словах.

Я украдкой хмыкнула. Что и требовалось доказать. То бишь моя бабка все-таки получала удовольствие от всего этого. Иначе с чего вдруг ей пришла в голову столь дикая идея?

— О вашей матери вообще много говорят в округе, — с какой-то странной интонацией произнес Петер и вновь бросил на меня быстрый взгляд.

— Ага, — опять подтвердил Дуглас. Немного помрачнел и добавил: — Жаль, что я ее почти не помню. Она умерла, когда мне было всего пять лет.

— Умерла? — с непонятным сарказмом переспросил Петер. — Мне рассказывали, ее убили. Причем сделали это собственные слуги.

Я невольно потянулась к бокалу, к которому не прикоснулась с начала обеда. Промочила губы, стремясь успокоить нервы.

Чем дальше — тем страшнее. Что-то мне ну очень не нравится семейная история Терезы Трей.

Дуглас надулся, как будто слова Петера его чем-то обидели. С вызовом вздернул подбородок и отчеканил, глядя в глаза зятю:

— Да, убили. Но негодяи, сделавшие это, были наказаны со всей строгостью закона!

— Я в курсе, — сухо подтвердил Петер. — Но, знаете, меня все гложет мысль: какие причины были у этого преступления? Все-таки, согласитесь, это очень необычно. Так жестоко расправиться с женщиной…

— Мне неприятна эта тема, — отрезал Дуглас. — Не забывайте, что говорите о моей матери. Пусть я ее почти и не помню, но все же.

Я отпила еще вина.

Так. Так-так-так. Чувства Дугласа мне вполне понятны. Но действительно, к чему Петер вообще завел этот разговор? Право слово, не самая подходящая тема для беседы за столом. И почему при этом он постоянно смотрит на меня, как будто все это имеет какое-то отношение ко мне?

Впрочем, столь невежливое напоминание Петера о давней семейной драме возымело свое действие. Дуглас наконец-то замолчал. Лишь изредка он обиженно вздыхал и основательно налег на выпивку.

Стоит ли удивляться тому обстоятельству, что к моменту завершения трапезы мой отец окончательно осоловел. Когда он встал из-за стола, его так опасно повело в сторону, что ему пришлось схватиться за спинку стула, лишь бы не упасть.

— Ох, перебрал я малость, — буркнул он, по всей видимости, не испытывая по этому поводу ни малейшего стеснения.

Петер насмешливо вздернул бровь, но удержался от каких-либо замечаний.

— Пройдемте в гостиную, — вместо этого любезно предложил он.

Я украдкой вздохнула. Надеюсь, Дугласу хватит такта, и он не будет засиживаться. Надо же понимать, что его визит, мягко говоря, оказался некстати.

Но моим чаяниям было не суждено сбыться. В гостиной мой отец первым делом бухнулся на диван и нагло повелел, повелительно прищелкнув пальцами:

— Еще вина!

Петер дернул щекой, как будто сгонял невидимого комара. По всему было видно, что он мечтает как можно скорее избавиться от навязчивого и незваного гостя. Но воспитание не позволяло ему прямо указать отцу молодой супруги на дверь.

Ну что же, пора прийти на помощь ненаглядному муженьку.

— Папа, по-моему, тебе достаточно, — прямо сказала я. — Ты и без того едва на ногах стоишь.

Дуглас изумленно моргнул и уставился на меня так, как будто впервые увидел.

Ага, сдается, что Тереза никогда не позволяла себе критических замечаний в адрес отца. Пора менять эту порочную практику!

— Не забывай, что тебе еще домой идти, — продолжила я совершенно спокойно. — Свалишься где-нибудь. Сейчас, конечно, не зима, не замерзнешь. Но все равно — приятного мало.

— Домой идти? — как-то растерянно переспросил отец.

— Естественно. — Я позволила себе короткую улыбку. Язвительно поинтересовалась: — Или ты планировал заночевать здесь?

Судя по тому, как Дуглас при этом нахмурился, именно это он и собирался сделать. Ну уж нет, обойдется! Еще пару часов в обществе столь неприятного типа я просто не выдержу.

— Если честно… — начал было он.

— Папочка, прогулка на свежем воздухе пойдет тебе на пользу, — не дала я ему договорить, догадываясь, какая от него последует просьба. С нажимом добавила: — Да ты и сам должен понимать, что так будет лучше всего.

— Почему? — как-то робко поинтересовался Дуглас, должно быть, растерявшись от такого напора от прежде безропотной дочери.

Вместо ответа я многозначительно улыбнулась. Скользнула к Петеру, который стоял чуть поодаль и отстраненно взирал на эту сцену. Прильнула к нему.

Стоит отдать должное моему мужу. Он не ожидал от меня такого поступка. Даже вздрогнул, но в сторону не шарахнулся. Напротив, решил мне подыграть, в свою очередь, положив руку на мою талию.

В душе что-то сладко дрогнуло от невинного, в сущности, прикосновения. Эх, как давно меня не обнимал мужчина! Тем более красивый и статный. Пьяные приставания Вадима, конечно, не в счет. Тогда я мечтала, чтобы он как можно быстрее угомонился и улегся спать, оставив меня в покое.

— Это же очевидно, — мурлыкнула я, глядя влюбленным взглядом снизу вверх на Петера. — С нашей свадьбы миновала всего неделя. И, увы, большую часть этого времени я прометалась в забытьи. Я хочу побыть вместе с мужем. — После чего посмотрела на отца и строго отчеканила: — Не порть нам романтический вечер!

От удивления Дуглас, по-моему, протрезвел. По крайней мере, когда он встал, его больше не мотало из стороны в сторону.

— Ах да, — пробормотал он. — Я понимаю.

И покорно отправился к выходу.