конечно, было основополагающим событием в его жизни, в обретении ценностных установок, именно благодаря ей он стал иначе смотреть на окружающий мир. Она открыла ему глаза на то, что вокруг есть нищета и обездоленность, научила его смело говорить с другими, незнакомыми людьми и относиться к ним с интересом и доверием. Она помогла ему преодолеть страх жить дальше, а когда возникла физическая угроза его жизни, он нашел в себе силы выстоять и победить. Потом была Элизабет, которая поставила его на рельсы после долгих лет бегства от реальной жизни. Она смело взялась за эту задачу, и он ценил теплоту их отношений, ту тактичность и деликатность, с которой она, чтобы сделать ему приятное, соглашалась копаться с ним в пыльных развалах его любимых букинистов, или когда отказывалась от приглашений на вечеринки, которые Пол старался избегать. Она даже увлеклась таким приключением, принимая риск, так как знала, что он не разделяет полностью ее социальные установки, но все же надеялась, что он тоже сделает уступки, идя ей навстречу, она переживала и плакала, ожидая его ответных шагов. Пол до поры до времени позволял делать все это с собой, подчиняясь неистощимой энергии Элизабет, но в конечном итоге его инерция одержала над ней верх. Кризисом, который он теперь переживал, он был обязан ей, и был ей за это признателен. Она попыталась пробудить его от оцепенения три года назад, предложив ему некое смелое предприятие, вылазку на двоих. А вот теперь эта навязанная ему затея, наоборот, стала ударом хлыста, импульсом, чтобы кардинально изменить жизнь и не погрузиться окончательно в непролазную, гибельную для него рутину. Пол отдавал должное отчаянной смелости и редкой трезвости ума, с какими Элизабет строила свою жизнь. Никакой пассивности, ни какого-либо подчинения ходу событий, а только действия, совершая которые она не боялась возложить на свои плечи груз ответственности за неизбежные ошибки. Так и Пол должен признать свои заблуждения, взяв груз ответственности за них на себя, чтобы идти вперед дальше. Лорен, ставшая эхом этих двух его взаимоотношений, синтезом прекрасной и светской Элизабет и независимой Карлы, стала вызовом Полу, его новым шансом. Он не мог не признаться себе в том, что увлечен ею, чего не было с ним ни разу и ни с какой другой женщиной после встречи с Карлой, но объяснял это не только их внешней схожестью. Такое притяжение, казалось ему, далеко выходит за рамки реминисценций, имеет более глубинные истоки и становится просто наваждением. У него сжимало горло при одном воспоминании об их конфронтации на корабле. Он был повержен, но переживал свое поражение с наслаждением, целиком отдаваясь нарастающему чувству упоения страданием.

Пол заставил себя не думать больше о Лорен. Прежде всего необходимо было решить с Элизабет. В этот час она, вероятно, была в конторе. Он позвонил на городской номер в квартире и оставил сообщение на автоответчике, чтобы она позвонила ему, как только вернется с работы. Так он не оставлял себе лазейки, но зато располагал несколькими часами, чтобы подвести итог их отношениям и взвесить то, что собирался ей сказать.

По мере размышлений в последние дни он понимал, что если и любил еще Элизабет, то влюблен в нее больше не был. Да и был ли он когда-нибудь влюблен? Он уже начинал сомневаться в этом. Как бы он далеко вспять ни забегал в своих воспоминаниях, он не находил и следа того нетерпения, которое должно предшествовать свиданию с женщиной, в которую влюблен, или беспокойства, когда долго ожидаешь ее. Он как бы скатился, соскользнул в их отношения со спокойствием, лишенным эмоций, да, он ценил минуты, проведенные с Элизабет, но не жаждал их всеми фибрами души, сгорая от нетерпения. Кроме того, он никогда целиком и полностью ей не принадлежал, и с самого начала их отношений он был не до конца с ней откровенен, было некое обманчивое умолчание, как если бы он до конца ей не доверял.

У него была своя собственная мучительная тайна, груз которой он нес в своей груди. Его торс хранил ее след в виде длинного шрама, который стерся с годами, частично скрылся за золотистым руном волосков, выросших на его груди. Автомобильная катастрофа – объяснил он Элизабет, когда та однажды провела рукой по побелевшей черте. Спустя годы после сложной операции он продолжал скрывать от своего окружения то, что в его грудной клетке билось чужое сердце. Ему потребовалось очень много времени, чтобы справиться с тем чувством смущения, которое вызывало в нем это чудо медицины. Как бы восприняли такое явление другие, какие бы чувства испытали? Ужас, отвращение, беспокойство, любопытство, у него никогда не было желания узнать о реакции людей при таком признании. Даже Карла так никогда об этом и не узнала. Он сомневался теперь в таком решении. Как стать близкими, неразрывно связанными, если не рискуешь полностью открыться другому? Возможно, он предчувствовал, что полная откровенность с Элизабет невозможна. Теперь он был убежден, что не смог дать ей в жизни то, что она ожидала. Подчиниться требованиям размеренной жизни, такой, как она себе ее представляла, противоречило бы его устремлениям, но он не мог постоянно поддерживать в ней надежду на то, что однажды это станет возможным, это было бы нечестно и недостойно, и Элизабет этого не заслуживала. Изнуренный, Пол, не раздеваясь, растянулся на постели и заснул сном без сновидений, из которого его вывел звонок мобильника у изголовья.

– Пол, я тебя ни от чего не отрываю? – тихо спросила Элизабет.

– Нет, наоборот, я ждал твоего звонка, я как раз немного задремал, сейчас приду в себя.

– Ты уверен, что все в порядке? Могу позвонить позже, я только что вошла, так что теперь свободна.

Забота, которую проявила Элизабет, была странной. Обычно она мало церемонилась, без преамбул переходя сразу к делу. Пол вскочил, теперь он совсем проснулся, собрался с мыслями, сосредоточившись для предстоящего мучительного разговора, который был неизбежен.

– Я полностью в твоем распоряжении, Элизабет. Можем поговорить, если тебе сейчас это удобно.

– Хорошо, что ты позвонил, Пол. Я уже сказала тебе во время нашего последнего разговора, что многое продумала. Знаю, что не очень тактично сообщать тебе об этом по телефону, но, возьмем в скобки это примечание, мы должны говорить друг с другом по мере того, как приходим к каким-либо умозаключениям. Не знаю, к чему ты пришел, а вот что касается меня, то я пришла к убеждению, что наши отношения ведут в никуда. Не собираюсь ждать того, что ситуация