Задыхающаяся, зацелованная, вся общупанная, Орхидея, вначале полностью растерявшаяся, наконец смогла оторвать от своего рта это чудовище и так пронзительно завизжала, что насильник отскочил. Но в ответ он обидчиво произнес:

– Ну голубушка! Зачем заставлять так страдать твоего Гришеньку, который так тебя любит?

Быстро осознав, что она имеет дело с тем самым русским, о котором ей рассказывала шансонетка из «Буфф Паризьен», так его боявшаяся, Орхидея хотела сразу положить конец недоразумению, но загадочный персонаж, обратившийся с вопросом, вдруг с непостижимой нелогичностью закрыл ей рот здоровенной, как тарелка, ручищей. Цель была одна: предотвратить новый крик. Но, слава богу, и первого оказалось достаточно. Через мгновение в купе загорелся свет и в него ворвалась дама в сиреневом халате и бигуди, размахивая зонтом, который она без колебаний обрушила серебряной рукояткой в виде утки на голову возмутителя спокойствия. Оглушенный, тот отпустил Орхидею, и ей удалось спихнуть его на ковер. Туг же встав, она набросила на себя домашний халатик, прихваченный с собой, и, поддерживаемая отважной женщиной, так скоро пришедшей ей на помощь, вышла вместе с ней в коридор. Там уже была толпа, собрался весь вагон, за исключением конечно Лидии д'Оврэй, пребывавшей, несомненно, в особо тяжелом сне, либо вообще не желавшей пошевельнуться.

Собравшиеся пассажиры являли собой очень живописное зрелище: повсюду пестрели разноцветные халаты, а над ними копны вздыбленных ночных причесок. Все говорили разом, но гвоздем программы был Пьер Бо, которого только что подняли и усадили на сидение. К нему медленно возвращалось сознание благодаря стараниям пожилого господина с бородкой в пенсне, давшего проглотить кондуктору содержимое из дорожного флакончика.

Расталкивая всех, Орхидея бросилась к нему.

– Вы ранены? Что произошло?

– Слегка оглушен, – ответил пожилой господин, во второй раз засовывая горлышко флакона в рот кондуктора. – Эта скотина напала на него, – добавил он, указывая на доисторического человека, сплошь покрытого волосами от папахи до середины груди, где заканчивалась его длинная борода, и которого с трудом удерживали два пассажира. Орхидея встала на колени перед Пьером:

– Бедняга! А почему он на вас напал? Несмотря на затуманенный разум и колющую боль, Пьер, видя такую заботу, не смог удержать восхищенной улыбки:

– Понятия не имею!.. Только что я видел, как из другого вагона зашел какой-то русский грубиян. Он потребовал от меня, чтобы я ему сказал, здесь ли едет мадемуазель д'Оврэй и какой у нее номер купе. Я, естественно, отказался отвечать... Тогда он повернулся к этому человеку, шедшему следом за ним, и сказал: «Игорь»?.. Я увидел, как поднялся огромный кулак... а затем ничего! Вас побеспокоили, мадам Бланшар?

– Да. Какое-то чудовище открыло дверь моего купе и набросилось на меня, говоря при этом непонятные вещи. Понятия не имею, кто это может быть.

– Во всяком случае, теперь он успокоится на некоторое время! – сказала дама, зонтик которой пришел на подмогу Орхидее именно тогда, когда было надо, и которая неожиданно сейчас возникла здесь, закрывая за собой дверь купе, где все произошло, чтобы с достоинством предстать перед окружающей публикой. Но не проявив особого интереса к последней, она тут же направилась к проводнику:

– Эге, бедняжка Пьер, а вас неплохо отделали! Ну и шишка у вас, прямо не шишка, а страусиное яйца!

– Да это ничего. А вы, мадам генеральша, насколько я понимаю, смогли обуздать противника?

– Почему бы и нет? Этот зонтик мне уже служил верой и правдой не однажды. Он надежный товарищ! Между прочим, не мешало бы кого-нибудь предупредить о случившемся... других проводников, начальника поезда, а то ведь этот бандит способен все разнести. Вы только послушайте, что он вытворяет!

И действительно, перегородка красного дерева сотрясалась от сильных ударов, будто бы человек, запертый изнутри, хотел разнести ее в пух и прах. Орхидея с чувством искреннего восхищения рассыпалась в изъявлениях благодарности перед незнакомкой, чудо-гением бранного поля. Удивительнейшее создание, которое ей когда-либо приходилось видеть! Кругленькая, как шарик, мадам генеральша была в то же время изысканна, как королева, несмотря на свою бархатную папильотку сиреневого цвета на голове и две седые косички, стянутые такого же цвета ленточкой и энергично прыгающие у нее на спине. Она должна была быть потрясающе красива, потому что даже несмотря на одутловатый подбородок, линия ее профиля поражала своим изяществом, а тени редкого фиолетового оттенка, наложенные вокруг глаз, никак не приглушали их живого блеска и не умаляли их величины. Кожа у нее была цвета старой слоновой кости, но еще горячая кровь придавала ей легкий розоватый оттенок на скулах, что свидетельствовало о хорошем здоровье.

Старая женщина в свою очередь с интересом смотрела на спасенную:

– А вы чертовски хороши, моя милочка! – заявила она тоном, не терпящим возражений. – Думаю, китаянка?.. Да нет, скорее маньчжурка!.. и хороших кровей. Понимаю, мужчина может потерять из-за вас голову. Но что за манера называть вас «голубкой»! Вам это совсем не идет.

– Да это было адресовано не мне... Этот тип ошибся купе и...

Ее прервал на полуслове другой пассажир, только что прибежавший и, по виду, сильно возбужденный. Этот тоже стоил того, чтобы на него полюбовались, так как он забыл снять с себя сетку для волос и престранный приборчик, состоявший из каких-то резиночек и подвязочек, служивший ему для поддержания усов. То, что он пытался взахлеб сказать, было ошеломляющим:

– В двух вагонах, которые я прошел, проводники тоже оглушены. Они только начинают приходить в себя. Необходимо остановить поезд и вызвать полицию! Я уверен, речь идет о нападении террористов!

– Бесполезно! Через две минуты мы прибываем в Лион, – сказал Пьер Бо. – Мы снимем с поезда непрошенных гостей... и, возможно, нам удастся избежать чрезмерной задержки поезда! Поэтому, дамы и господа, прошу разойтись по своим купе! Благодарю тех, кто взял на себя добровольную обязанность по восстановлению порядка в вагоне, они могут остаться.

В самом деле, Средиземноморский экспресс уже замедлял ход, за окнами показались пригородные огни древней столицы галлов. А Орхидея рассказывала в это время, как они с мадемуазель д'Оврэй, которая до сего момента не решалась показаться, поменялись местами:

– Она была так напугана, что не хотела, чтобы вы были в курсе нашей задумки, – сказала Орхидея с виноватой улыбкой. – Надо признаться, теперь я ее понимаю: – Это жуткий тип!..

– Вот теперь мне ясно, почему мои коллеги и я подверглись нападению. Этот русский, ехавший в нашем поезде, по всей видимости, задавал им тот же вопрос, что и мне: «Где находится мадемуазель д'Оврэй?» Получая отказ, он не останавливался на этом и обращался за помощью к своему сторожевому псу, который, оглушив проводника, давал своему хозяину возможность заглянуть в списки пассажиров...

– Однако, – изрекла генеральша, – они имели полное право узнать, есть ли пассажир с такой фамилией или нет!