В поздний час этой рождественской ночи Пьер и Орхидея спустились в сад. Небо Прованса, иссиня-черное, с бесчисленным множеством мерцающих звезд, казалось ненастоящим в своей живописной красе. Можно было вообразить, что перед их глазами простирался необъятный свод какого-то древнего собора. Прохладный воздух был чист и прозрачен, а древняя земля, по которой они ступали, «мудра, как никто из людей на земле».

Пока Мелани, Виктория и сестры-близнецы уговаривали радостных и возбужденных детей лечь спать, Антуан и мадам Лекур, стоя на террасе, смотрели вслед чете своих друзей, удаляющейся по сосновой аллее.

– Сколько же они ждали, сколько времени для счастья они потеряли! – вздохнула генеральша, плотнее запахивая шаль на своих плечах. – Как вы думаете, они будут счастливы?

– Они уже счастливы, и это благодаря вам! Из двух поломанных жизней вы сделали одну счастливую.

– Но и своих заслуг вам отнюдь не стоит забывать. Я так признательна вам за то, что собрали нас здесь всех вместе в этот чудесный вечер. Теперь их надо поскорее женить!

– Отчего же вы так торопитесь?

– Ну мне-то самой торопиться некуда. И не делайте вид, что ничего не понимаете. Вы прекрасно знаете, что жить мне осталось недолго. Но теперь это меня не волнует, ведь моя малышка Орхидея не останется одна. Этот человек достоин ее, и теперь я смогу встретиться с сыном с чистым сердцем. Надеюсь, он будет доволен мною...Антуан вдруг почувствовал, как спазм сжал его горло, и не сразу нашелся с ответом. В это время где-то среди деревьев зловеще прокуковала кукушка. Мадам Лекур горько рассмеялась:

– Вот и ответ, он мне вполне подходит. Итак, доброй ночи, Антуан! Я немного продрогла, а вам пора раскурить трубку. А то вы уже сгораете от нетерпения...

Она ушла, а через несколько секунд на террасу вышла Мелани. Не говоря ни слова, он обнял ее за талию и притянул к себе. Какое-то время они стояли неподвижно, тесно прижавшись друг к другу, вслушиваясь в торжественную тишину спящей природы... И вдруг издалека до них донесся свисток паровоза. Мелани вздохнула и еще теснее прижалась головой к плечу мужа.

– Ты помнишь Средиземноморский экспресс? – спросила она.

– Но ведь это невозможно забыть, не так ли?

– О да! Иногда я спрашиваю себя, а почему бы нам не отправиться на нем в путешествие вновь. В конце концов теперь, когда наступил мир, мы можем себе это позволить.

– Да, война кончилась, но война никогда не была в состоянии победить мечты человека. И всегда будут существовать такие великолепные поезда, которые позволяют смятенному духу человека унестись прочь.

Мелани наморщила носик, что уже вошло у нее в привычку в тех случаях, когда она вдыхала аромат любимого ее мужем английского табака, следя взглядом за клубами дыма, валившего из трубки.

– Знаешь, что я думаю? – прервала молчание Мелани. – Когда будет построен другой такой экспресс, он наверняка будет выкрашен в голубой цвет, мне так и видится это. Потому что голубое – это цвет нашего Средиземноморья и цвет неба. Так, чтобы все люди видели, что экспресс этот мчится в страну, где всегда царит счастье. Ты не находишь эту идею удачной?

Антуан задумчиво помолчал, сделав несколько глубоких затяжек.

– Гм... Возможно! Тогда его будут называть Голубой экспресс. Внутри будет, наверно, совсем неплохо...

Он выбил трубку о край террасы и погладил волосы жены.

– Как ты сладко пахнешь!.. А что если нам пойти спать?

– Что ж, это тоже отличная мысль. И супруги удалились в свою спальню.