Особый вид ощущения субъективной ошибки — тайная убежденность в том, что мы причинили вред своим родителям, братьям или сестрам (превосходить их, быть ношей, украсть всю любовь родителей, бросить их, предать, быть в высшей степени плохим человеком). Это чувство вины глубинно и неосознанно. Оно приносит ужасные разрушения, поскольку способно обесценить любой успех в социальной, супружеской и профессиональной областях. Оно может помешать нам ощутить счастье, расслабление или даже обычное удовольствие. Мы начинаем меньше уважать себя, собственную ценность; мы сомневаемся в своих самых здоровых инстинктах и самых чистых намерениях. В нашем распоряжении остается единственное средство, чтобы не сталкиваться с такими ситуациями лицом к лицу, — бегство. Поэтому мы без возражений принимаем несправедливые обвинения, которых мы не заслуживаем (ведь мы не совершили реальной ошибки). Это чувство вины может проявляться в виде различных болезней: нарушения пищеварения, расстройства дыхания, напряжения во всем теле, проблем со сном или питанием, скрытой и практически постоянной тревоги.

Что удивительно в существовании этих выдуманных преступлений, так это то, что они делают неосознанно виновными ожидания и надежды, которые мы осознаем: все мы хотим быть успешными в профессиональной сфере; все мы хотим быть независимыми и счастливыми; все мы хотим иметь хорошие отношения с окружающими. Такое впечатление, что как только мы вспоминаем об этих устремлениях, мы неизбежно (неосознанно) начинаем думать о том, что этим мы причиняем зло другим.

От этой второй формы чувства вины страдает множество людей, и манипулятор интуитивно это ощущает. Он пытается создать это чувство (родителю это очень просто сделать в отношении ребенка) или поддерживать его. Он заставляет поверить, что это вымышленное преступление не иллюзорно, а действительно существует (по крайней мере, по отношению к нему). С этого момента возникают замешательство и путаница. Их сложно обнаружить, поскольку какая-то часть чувства вины не является сознательной. Итак, логика, которую будет использовать манипулятор, пойдет по уже накатанным рельсам.

Фраза «Твой дедушка умер для того, чтобы ты смогла родиться» вписывается в перечень провинностей. Она приводит к возникновению логики, которая становится причиной абсолютно очевидного эффекта: за три года человек перестает различать, где реальная, а где выдуманная ошибка. Ведь это произносит взрослый, зачем бы ему лгать или говорить ерунду?

В действительности эта псевдологика кажется нормальной и правдивой большинству из нас, вне зависимости от возраста!

Сильвия часто вспоминает об этом чувстве в связи со своей матерью-манипулятором. Эта женщина, мать троих детей, отдавала десять часов в день работе (хирурга-дантиста). Она приходила домой лишь к восьми вечера, и дети, проводя вместе с ней время, хотели поговорить с ней о прошедшем дне или задать ей вопросы (на которые она не всегда хотела отвечать). И она всегда восклицала: «Как я от тебя устала!» Практически каждый день эта женщина жаловалась на свою усталость. Она винила в ней детей, забывая о тех двадцати пациентах, которые побывали в ее кабинете в течение дня!

Сильвия долгое время была уверена, что она слишком многого требует от своей матери. Действительно, чувство того, что ты являешься обузой для одного или обоих родителей, способно с легкостью стать классическим выдуманным преступлением. Но может ли это чувство исчезнуть, если манипулятор без остановки повторяет: «Как я от тебя устала!»? Лишь десять лет спустя Сильвия осознала, что ее мама уставала от своих пациентов, с которыми у нее складывались очень дружественные отношения, а то малое количество времени, которое она посвящала детям (спокойно проведенные часы без рассказывания историй), не могло ее утомить. Она также имела привычку изображать из себя жертву и считать, что она говорит об очевидных вещах: «Если я и не развелась с вашим отцом, а Господь свидетель, сколько он доставил мне страданий, так это только из-за вас». В устах того, кто произносит, эта фраза похожа на моральный принцип, но для того, кто ее воспринимает, она становится обвинением. Это отличный способ научиться не винить себя и найти для себя новую жертву... чтобы делать добро! Этому манипулятору было достаточно повторить свою скучную и монотонную жалобу несколько раз в год, чтобы добиться от своих детей того, чего она хотела. Естественно, в дело шли и другие уловки манипулятора (остальные двадцать девять характеристик), но на чувство вины делалась самая большая ставка. Она также говорила, что вышла замуж за отца Сильвии (хотя совершенно этого не хотела) лишь потому, что была беременна ею!

Это понятие жертвенности является специфическим козырем манипулятора: «Я надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что именно благодаря мне ты имеешь возможность взять этот отпуск, потому что именно я остаюсь здесь работать, хотя я уже так устала... Но не переживай за меня, я довольна, что ты уезжаешь!»

Манипулятор не может помешать себе выразить вслух то, о чем другие бы предпочли промолчать, чтобы не создавать неловкости. Он выставляет себя добрым самаритянином, но каждый слышит, чего это ему стоит и насколько он страдает. Лишь после того, как он выразил свою жалобу вслух, он просит не обращать на нее внимания!

Родитель-манипулятор без зазрения совести применяет уловку с чувством вины вкупе с собственной жертвенностью к своим детям (даже повзрослевшим): «Я работаю как сумасшедший только для того, чтобы у вас было все, что нужно. Я делаю это ради вас, ради вашей учебы. Поэтому ты должен быть заинтересован в том, чтобы хорошо сдать экзамены в июне».

Когда дети достигают некоторой самостоятельности, родители-манипуляторы активно начинают играть на том, что их вот-вот покинут. Где здесь кроется ошибка? Вы хотите стать более независимыми в своих действиях, выборе, мыслях. Вы стремитесь быть более ответственными, и однажды вы отделяетесь от них. В этом желании нет никакого преступления. Вы уже взрослый, но манипулятор расценит это желание как нелегитимное. Он будет вести себя таким образом и будет говорить о таких вещах, что если вам удастся достигнуть автономии (например, вы хотели бы уехать в отпуск без них, жить отдельно или с супругом, не быть обязанными приходить домой «вовремя»), это будет признаком вашей жестокости, неблагодарности и несправедливости. Вы будете виновными в их страданиях, как если бы их счастье зависело от вас — особенно от вашего физического присутствия рядом с ними.

Кузина Джойс однажды пригласила ее провести один месяц каникул у нее, за границей. Джойс было двадцать лет, и она была самой младшей из троих детей (старшие уже жили отдельно). Когда кузина обратилась с этим вопросом к родителям, отец (очень сильный и властный манипулятор) расхохотался: «А мы, что же станет с нами?»

В конце концов, Джойс уехала на месяц каникул без родителей, приведя весомые доводы, с помощью которых она смогла разгромить аргументы отца-манипулятора.

Впрочем, Джойс утверждает, что она абсолютно свободна в своих поступках и делает то, что хочет. В действительности это не так: она должна лгать, чтобы иметь право провести вечер со своим другом (семье она представляет его как будущего мужа). Кажется, что она должна завоевывать свою автономию втайне, с помощью лжи и лицемерия. Интересно то, что Джойс, кажется, не осознает, что все эти уловки нужны ей лишь потому, что она боится заявить вслух о своей независимости. Это чувство вины за то, что она оставляет своих родителей. Ей не разрешено устроиться на подработку, чтобы иметь немного карманных денег. Лишая юного взрослого (поскольку речь здесь идет уже не о ребенке) опыта жизни вне семьи, ее заставляют оставаться в безопасной среде, но отнимают всякую возможность обрести независимость. Типичные предлоги таковы: «Я зарабатываю достаточно денег для всей семьи. Если они тебе нужны, ты можешь попросить их у меня, вот и все» и «Не трать свое время на то, чтобы заниматься репетиторством или сидеть с маленькими детьми, ты должна хорошо подготовиться к экзаменам». Это кажется логичным, юный взрослый не настаивает, и вопрос закрывается на несколько лет.