— Иди на хрен. — Бросил Воеводов, даже не нажав кнопку передачи и включил тумблер удаленного запуска.

[1] Реймонд «Рей» Бэббитт — персонаж Дастина Хоффмана из кинофильма Человек Дождя 1988 года

Часть 1

Глава 5

10 июня

11.17 по московскому времени

поселок Криница

— Что думаете? — Спросил Князев.

Никто не ответил. Мила переглянулась с Викой, Тимур посмотрел в потолок, Марк, Стив и Джавид просто молчали, лишь девочки внимательно рассматривали необычное для них белое помещение.

— Не знаю, как вы, а я склонен верить Киру. Без него мы бы не выбрались из «Рассвета», вообще без шансов. Если у безопасников была бы радиосвязь, нас раздавили бы, как клопов. Мы ему жизнью обязаны. А реактор — просто нечто. До сих пор не верю, что он реален. Мы же ломали голову откуда электричество в убежище, но я никак не думал, что ответ будет настолько невероятный. — Первым заговорил Прайс.

— Это всё понятно. Но что дальше? Лесной просит принять судьбу декабристов, пойти против системы. Сотни анклавов с подготовленным военным, кучей техники и оружия, а у нас три калеки с половиной и две девушки, единственный вояка потек крышей и сбежал. Конечно, на нашей стороне аутист «Тесла» со своей вундервафлей, но что это даёт? — Саша откинулся на диване, массируя плечо травмированной руки.

— Так нам и не надо воевать. Мы можем предложить людям альтернативу. Что им преподносят анклавы? Мнимую безопасность, кров, хлеб, и лживую уверенность в будущем. Мы можем дать то же самое, при этом оставить свободу воли, построить новое общество. Разве ты никогда не мечтал жить в обществе без несправедливого правительства, тупых законов, обдирающих налогов и культуры потребления? — Глаза Стива горели, энтузиазм переполнял американца, усилив английский акцент.

— Какой ты наивный. Надеешься, что посулишь людям утопию, и они ломануться к тебе строить светлое будущее? Они прожили всю жизнь с четким жизненным укладом: работа — зарплата — дом — досуг. Никто не захочет ничего менять, большинство не знают, что делать со свободой, даже если и мечтают о ней. Человек стремится загнать себя в рамки, ему страшно жить свободно. Думаешь религии придумали просто так? Нет, у людей «комплекс ребенка», они всегда ищут более взрослого, опытного, ответственного, кто направит, рассудит, укажет, кто может взять на себя ответственность за их ошибки. Люди — гребанные фаталисты, это не я такой мудак, у меня судьба такая. Я знаю, о чем говорю, сам еще месяц назад таким был. — Князев посмотрел на внимательно слушающую его Женю.

— Не соглашусь. Обществу просто не давали выбора, и любой, кто пытался выпрыгнуть из клетки, тут же получал по шапке. — Мила скрестила пальцы на колене. — Да, мы не самые умные и идеальные создания на земле, но если грамотно преподнести будущее, которое их ждет в анклавах, и то, что мы можем построить сами, без стоящего над душой человека с палкой, то многие перейдут на нашу сторону. Вся история человечества состоит из войн и революций, на протяжении веков люди боролись за свою свободу, но всегда находился кто-то более прозорливый, прячущий под маской светлой идеи свои корыстные цели. Сейчас все в наших руках, нет армии силовиков, готовых дубинками вбивать мнение свыше. Выживших в сотни раз больше, чем безопасников в анклавах. Мы потеряли все: прошлую жизнь, любимых и близких, но это дает возможность начать с чистого листа, и попытаться дать будущим поколениям жизнь, в сотни раз лучше, чем была до эпидемии. Скажу честно, после «Пурпурного рассвета» я впала в депрессию, потеряв мужа и детей, я не видела смысла жить дальше. Голый инстинкт самосохранения и боязнь смерти не дали свести счеты с жизнью, а сейчас наклевывается цель, ради которой стоит еще потоптать эту землю.

— Сань, посмотри на Веру с Женей. — Джавид сам взглянул на детей и перевел взгляд на Князева. — У них вся жизнь впереди. Если ты, так же как и я, и Марк, и Тимур, готовы стерпеть почти всё, не впервой, всю жизнь в дерьме барахтались и как-то выживали, то у них еще все впереди, их мозг не зашорен стереотипами. И мы можем хотя бы попытаться ради них. Вспомни тех детей, которых увезли с собой Пимон и Лера. Они же вырастут в рабстве, им сломают психику, вырастив из них безвольных баранов. Помимо них в анклавах еще сотни таких как Женя. На взрослых мне пофиг, они сами выбрали свой путь и согласились, но у детей нет выбора. Я в Кире лжи не увидел, а жизнь меня научила понимать, когда мне в уши ссут. Короче, я полностью на стороне Лесного.

— Знаете, я всегда опирался на свою интуицию или, если проще выразиться, чуйку. Гипертрофированная она у меня какая-то, постоянно чувствовал, если впереди ждет головняк, в мелочах и обыденных вещах хорошо выручало, перед началом эпидемии вообще с ума сходил от предчувствия. — Тимур потер пальцами переносицу. — А сейчас мне спокойно, даже как-то хорошо. Последние дни места себе не находил. Предательство Леры, смерть Ларисы и Юли, помешательство Вадима, я почти опустил руки, стал раздражительным и агрессивным, но узнав Лесного и его планы, словно обрел гармонию с собой. Намного проще, когда ты не просто кроха умершей цивилизации, а капля надежды.

— А ты что молчишь? — Прайс повернулся к Сахарову.

— Сказать нечего вот и молчу. Сам еще не определился. Никогда не скрывал, что откровенно ненавижу людей, после эпидемии неприязнь лишь усилилась. Человек человеку — волк. Вспомните Тафара с Агнией, рассветовцы эти, сектанты с которыми ты сам столкнулся. Грызутся, насилуют и убивают, даже тогда, когда выжили единицы. Строить какое-то общество, пытаться что-то дать, организовать, то же самое, что стремится научить рыбок в аквариуме разговаривать. В людях слишком много грязи и зла, которые найдут способ вылезти наружу. И какое бы просветленное будущее вы там не хотели создать, все это лишь розовые мечты наивных детей. Разогнать анклавы — поддержу, но дальше — увольте. Просто не трогайте меня. С вами мне легче, не знаю почему, но легче. Но в общине я начинал чувствовать, что теряю над собой контроль. Так что пусть выживают сами, собираются, решают, просто уйду и буду жить сам. Я не обвиняю вас, понимаю, что люди не могут выживать по одному, но просто боюсь, что могу сорваться.

В зале повисал тишина. Мила с Викой с легким удивлением посмотрели на Марка, Джавид сочувственно сглотнул.

— Офигеть у тебя тараканы в башке. — Разогнала тишину Вика. — Но я в чем-то с тобой согласна. Отец с детства учил меня критическому мышлению, сомневаться во всем, даже в его словах. И если посмотреть со стороны, то возможно, что мы просто пешки в хитрой шахматной партии Лесного, и в эндшпиле раскроется его жажда власти и желание подчинить себе собранных нами выживших. У него все для этого есть: контроль над электроэнергией, готовая сеть слежения, технологии. Почему он не может, так же как и рассветовцы, манипулировать нашей психикой, создав круг верных приверженцев, ведущих его к власти?

— В любом случае, сейчас мы этого не узнаем. — Перебил девушку Стив. — Но если будем бездействовать, то власть захватит сила, более страшная, чем Кир, и цели этой силы мы знаем точно.

— Нужна конкретика. Если мы подключаемся, то вместе, если нет, то тоже вместе. — Саша обвел взглядом команду собравшихся.

— Мне нравится этот дядя. — Сказала молчавшая до этого Женя. — Он какой-то хороший. И дом у него красивый, странный, но красивый.

— Мне тоже. — Присоединилась Вера. — Здесь уютно, даже лучше, чем там, где мы остановились, ну под землей. Там мрачновато. И в общине мне не нравилось, хоть там и были тетя Лариса с Лерой. Как в детский садик вернулась и взрослые злые ходили. А Кир мне нравится, его же так зовут? От него добротой веет.

— Я за идею Лесного. — Стив привстал, словно приветствовал собравшихся в кружке анонимных алкоголиков. Князев даже прокрутил в голове фразу: «Я Стив Прайс, американец, пережил эпидемию на две с половиной недели и согласен присоединиться».

— Я тоже. — Кивнул Тимур.

— Нам всем стоит поддержать его. Самое разумное решение. — Мила посмотрела на Вику. — Ты как?

— Прислушаюсь к тебе, но буду держать уши востро.

— Я с вами, но свою позицию уже озвучил. — Марк покрутил головой, разминая шею.

— Демократия, блин. — Ухмыльнулся Князев. — Ясно. Надо еще узнать, что за идея нового