Я пробежал, наверное, футов двести по дороге и резко свернул направо. Где же?! Где… Вот, слава богу! Я свернул на тропинку и рванул вверх по склону. На десятом шаге я уже точно знал, что Тартар меня преследует: я слышал быстрые и мягкие прыжки где-то за спиной. Орку не составило труда понять, где именно я свернул с дороги.

Я несся со всей доступной мне скоростью, молясь, чтобы стамина не просела раньше времени из-за напряжения. Ветки деревьев хлестали меня по лицу, я старался дышать настолько ровно, насколько мог. Впереди кочка, поросшая желтенькими цветочками… Налево… Я свернул и стал остервенело продираться сквозь кусты. Лоскут одежды — отличная примета для преследователя. Потом я бежал по насыпи, стараясь сохранить равновесие и не снижая при этом скорости. Камешки из-под ног так и хлестали вниз. Я резко остановился и шагнул направо, прямо сквозь кусты. Дальше быстрым шагом — восстанавливаем стамину. Быстро бежать здесь все равно не получится. Камешки зашуршали под ногами орка за моей спиной, но на сей раз столь памятные мне тяжелые сапоги пробежали мимо того места, где я покинул тропу. Я ускорился. Орк опережал запланированный темп раза в полтора. Налево. Тропинка петляет. Здесь коряга — а теперь прямо, прямо… Я бежал и внутренним взором видел, как орк делает еще несколько скачков, потом останавливается и прислушивается. А потом оборачивается назад. Я подпрыгнул, ухватился за ветку, раскачался, и моя нога попала на далеко выступающий древесный корень. Еще несколько секунд — и я на гребне. Отдыхать нельзя. Впереди почти сотня футов дороги, которую нужно одолеть, пока орк не решил повернуть назад. Я пробежал их, едва живой. В боку нещадно кололо, а дыхание работало на пределе.

Тартар увидел меня через несколько секунд и снова рванулся в погоню. Теперь цель была справа от дороги, и он не сомневался, что поворот где-то совсем близко. Временами ему казалось, что он с легкостью преодолеет невысокий земляной вал, разделивший дороги, но наверху его всякий раз встречал густо разросшийся жесткий кустарник, продираться через который Тартар не собирался. Зато цель, цель была на последнем издыхании. Он видел, что ее стамина на нуле и теперь едва ползет вверх, пока жертва хромает куда-то на юг. Он в несколько прыжков взобрался на гребень, выхватил меч и широким взмахом выкосил несколько футов колючек.

Я все ждал, когда же у меня наконец откроется второе дыхание, но оно никак не приходило. Короткая передышка на дороге закончилась, как только я услышал, как орк рубит колючки за моей спиной. Я взял правее и побежал, вытянув руки вперед, чтобы случайно не врезаться в дерево. Листва в этом месте была такой густой, что, если бы не карта, я бы мгновенно потерял направление. Я уже сделал все что мог для нашей затеи — теперь моей задачей было уйти живым. Деревья стали реже, а кряжистые дубы и березы сменились соснами и пушистыми елками. Я хорошо понимал, что здесь орк ускорится многократно. Нельзя было терять ни секунды, и я бежал, бежал, как в тот, другой, раз, когда мы с Фродо убегали с поля битвы между двумя высокоуровневыми монстрами, в чьих играх мы были пешками. Я пробежал почти все елки, когда нога моя попала в ямку в земле и я растянулся во весь рост. Нога полыхнула огнем. Я попробовал вращать ступней, и на меня навалился смертный ужас: движения сопровождала лютая боль. Я перевернулся на живот, подтянул ноги и медленно встал. Нога горела. Я сделал шаг и едва не упал снова. Сделал второй — и почувствовал на щеках злые слезы. Вот сейчас, в любую секунду я услышу победный вой орка.

Я ковылял изо всех сил. Мне надо было пройти по прямой еще как минимум футов пятьдесят-шестьдесят. В какой-то момент я подумывал о том, чтобы попробовать двигаться на четвереньках, но быстро отказался от этой идеи. Нога постепенно разрабатывалась, хотя боль была по-прежнему ужасная. Но я уже мог ступать на ногу и даже попытался перейти на вялый бег трусцой. Я услышал Тартара, когда был в десятке футов от цели. Орк продирался через густую листву, оставленную мной в паре сотен футов позади. Я перешел на бег и, сдерживая стон, врезался в кусты справа, выбрался на другую сторону и заковылял дальше, стараясь вести себя максимально тихо. Тропинка то и дело разветвлялась — и я то шел направо, то налево, поминутно оглядываясь и вытирая слезы рукавом. Боль в ноге сменилась ощущением сильного одеревенения. Я боялся, что если попробую бежать, то обязательно упаду снова. Поэтому я шел. Так быстро, как только мог. Через пять минут тропинка уперлась в большую лесную дорогу. Я осторожно высунул голову, глянул влево, словно пешеход, пересекающий шоссе. Глянул вправо. Никого. Я насколько мог быстро пересек дорогу и снова углубился в лес. Мне сегодня нужно будет пройти еще до чертиков.

Не хочу описывать свой путь через ночной лес. Честно говоря, это был просто кошмар. И это притом, что на меня не позарился ни один волк или другой хищный обитатель здешних земель. Проблема была в ноге, которую я на втором часу путешествия вынужден было туго перетянуть своей рубахой. Думаю, что это было растяжение. Просто удивительно, что в игре, в которой можно было воткнуть чуваку топор в череп и он мог бы остаться в живых, можно при этом было растянуть ногу! Но факт оставался фактом. Под утро я едва ковылял. Планировалось, что я дойду до места за несколько часов, но на практике вышло так, что солнце приближалось к полудню, когда я со стоном вывалился из леса и увидел друзей.

Они встречали меня все пятеро, включая отбитых новичков, и радости не было конца. По первоначальному замыслу нам предстояло немедленно выдвигаться дальше, но моя нога спутала все планы. Однако Фродо нашел чудную лощинку примерно в получасе пути отсюда, и общими усилиями меня отволокли туда. По дороге все слушали мой рассказ. Новички поглядывали на меня с большим интересом. Когда пришли, Фродо первым делом принес в котелке холодной воды, и мне сделали компресс и перевязку.

— Надо поговорить с ними, — шепнул он, скашивая глаза на Гэри и Селену.

Я и сам это понимал. Оба новичка были без языка, и в дело вновь были пущены перья и бумага. Мы выяснили следующее.

Гэри не был геймером. Он был фанатичным последователем компьютерной сингулярности (я трижды проклял его корявый почерк, покуда управлялся с этим словом). За развитием технологии, которую применил «Фолькстек», он следил давно. Гэри сообщил, что не очень боится смерти здесь (вряд ли они стирают наши модели) и в целом находит игру местом удивительным и совершенно потрясающим. Я спросил его, неужели опыт с Тартаром не разочаровал его. Но Гэри сказал, что это детали. «Я уже живу, — написал он на бумажке, — я бессмертен!» Интересная концепция. Но проверять почему-то не хочется.

Селена совершенно четко дала понять, что сообщит лишь то, что считает нужным сообщить. Она музыкант и математик, аспирантка в MIT, родом из Нью-Джерси. Она прошла сканирование вместе со своим преподавателем и несколькими коллегами по оркестру, работая над исследованием, посвященным работе мозга во время исполнения музыки. Селена была глубоко возмущена тем, как компания распорядилась её образцом. Она долго и весьма презрительно мычала, тыкая пальцем в сторону Гэри, а потом потребовала, чтобы я изложил позицию нашего товарищества по вопросу принадлежности к сторонникам или противником существующего положения вещей.