столик за ножку и швырнул его в Митьку — который почти справился с кобурой.

Столик был сработан из красивого зелёного камня с разводами. От удара о пол он раскололся, но Митьке перед этим прилетело вполне увесисто. Я выиграл несколько секунд на перезарядку.

Когда воющий от боли Митька, по разбитому лицу которого текла кровь, выпрямился и попытался прицелиться в меня, я выстрелил первым. И едва успел броситься на пол — обронённый револьвер поднял кто-то из тех двоих, что остались сидеть на диване.

За спиной у меня зазвенело разбитое пулей окно, на паркет посыпались осколки. Я быстро перекатился по полу, смещаясь в другую сторону. Опрокинул подвернувшееся под руку тяжёлое кресло, под его прикрытием снова перезарядил карабин.

Из пяти противников на ногах осталось двое. По сути, один — Федот нужен мне живым. Но времени на выполнение задуманного мало — выбитое окно нарушило шумоизоляцию. На улице наверняка уже слышат звуки побоища. Надо ускоряться.

Спинку опрокинутого кресла пробила пуля — в сантиметре от моей головы. С карабином наизготовку я вскочил на ноги.

— Да он сам дьявол! — истошно заорал Федот. — Стреляй его, Колька! Стреляй!

Колька послушно выпалил из револьвера — одновременно со мной. Мой выстрел оказался более метким. Мне всего лишь обожгло левое плечо, а Колька рухнул на своего поверженного товарища.

Как и рассчитывал, я сумел управиться без всякой магии. Федот остался один.

Понял он это, вероятно, только сейчас — побелел так, что куда там наколдованной Надей маске. Трясущимися губами пробормотал:

— Ты кто?!

— Фантомас. — Надо же, как удачно слово подвернулось. Надо будет выяснить у Нади, что оно означает. — Веди меня к сейфу.

— У меня нет сейфа! Я современный предприниматель! Все сбережения храню в банковской ячейке!

Я молча перезарядил карабин. Пояснил:

— Стрелять буду по локтям. Колени тебе пригодятся, чтобы довести меня до сейфа. Но по локтям — тоже очень больно, поверь.

— У меня нет сейфа!

Я взял карабин наизготовку. Часть денег Федот, возможно, действительно хранит в банке. Но чтобы у такого упыря, как он, не было дома согревающей душу сокровищницы — в это я ни за что не поверю. Упырей за свою жизнь навидался достаточно. Спросил у Федота:

— Стреляю?

По его лицу покатились слёзы. Ему было очень жаль расставаться с деньгами.

— Не губи, кормилец!

Я подошёл к Федоту и взял его за шиворот. Приказал:

— Веди. — Стрелять, как обещал, на самом деле опасался. Если Федот поймает болевой шок, разыскивать его сокровищницу самостоятельно я буду долго.

Федот, обливаясь слезами, вышел из бильярдной. Ушли мы недалеко — за соседней дверью оказался кабинет.

Федот подошел к книжному шкафу. Потянул на себя один из томов. Секция шкафа выехала вперед.

Она оказалась бутафорской — панель толщиной сантиметров пять, задекорированная спереди корешками книг. Панель отворилась в сторону, как калитка. За ней я увидел нишу, в которой стоял приличных размеров сейф. Поторопил Федота:

— Быстрее!

Он принялся крутить колёсики, выступающие из дверцы. Когда цифры на колёсиках выстроились в нужном порядке, щёлкнул замок. Дверца открылась.

Сейф был набит пачками денег доверху. Что ж, на что-то подобное я и рассчитывал. Предусмотрительно захватил с собой наволочку, снятую с Костиной подушки.

Такой человек, как Федот, мог хранить в сейфе ещё и оружие. К этому я был готов, перед тем, как открыть дверцу, заставил Федота отойти. Но оружия внутри не оказалось. Помимо денег, там лежали только часы. Золотые, на цепочке, с открывающейся крышкой.

— Фамильная реликвия, — указывая на них, простонал Федот. — Единственная память о покойном батюшке! Дозволь хоть их оставить!

Я взял часы, бросил ему.

— Забирай.

Федот поймал часы. Жадно, словно голодающий — кусок хлеба. Открыл крышку. А в следующую секунду меня будто накрыла невидимая сеть.

Тяжёлая, давящая, она опутала меня с головы до ног. Я не мог даже шевельнуться.

Федот довольно расхохотался.

— Так и знал, что когда-нибудь пригодятся, — щёлкнув крышкой часов, объявил он. — Хоть и цену за них ломили — ух! А вот, не пожадничал. И правильно сделал. Что? — Он смотрел на меня, ухмыляясь. — Против магии — слабо рыпаться? То-то. — Не спеша, вразвалку, Федот подошёл к стоящему на столе телефонному аппарату. Снял трубку, покрутил диск. — Алло! Барышня? С полицией соедините, срочно! На меня напали! В доме грабитель!

Что это за дрянь? Магия? Федот владеет магией?

Не может быть. Он не аристократ. К тому же, если бы владел, не стоял бы столбом, пока я расшвыривал его приспешников. Значит, часы — некий аккумулятор магии, дед, кажется, что-то такое упоминал. Когда Федот открыл крышку, сработал механизм, запустивший то ли заклятье, то ли чёрт его знает, как это называется.

Что ж, посмотрим, чья магия сильнее…

Но это была опрометчивая мысль. Я быстро понял, что пошевельнуться не могу. Не могу даже моргать. И понятия не имею, что с этим делать.

— Уже едут, — сообщил мне Федот, опустив телефонную трубку на рычаг.

Подошел ко мне и с наслаждением лягнул ногой в живот. Двинуться я не смог — хотя боль почувствовал.

— Нравится? — Федот расплылся в довольной ухмылке. — Ну-ка, а вот так? — и ударил в раненное плечо.

Теперь сработало. Ярость, поднявшаяся во мне от боли, окутала невидимую магическую сеть паутиной всполохов. Смяла её, словно упаковочную пленку.

Федота швырнуло назад.

Я, освободившись, вернул ему удар в живот. Добавил по обалдевшей роже. Вынул из-за пазухи припасённую наволочку и повернулся к сейфу.

— Кто ты такой? — лежа на полу, простонал Федот. — Кто ты, мать твою, такой?!

Он, со слезами на глазах, следил за тем, как я кидаю в наволочку пачки денег.

— Ты не расслышал? Фантомас. — Я, закончив с сейфом, подошёл к нему. — Когда приедет полиция, скажешь, что вызов был ложным. Перепил, решил потешиться. Посмотреть, как быстро они прибудут. А брякнешь обо мне хоть слово — лишишься ещё и дома. Уничтожу.

Чтобы у Федота не возникло причин сомневаться, я повернулся к фальшь-панели, закрывающей сейф. Протянул руку. Панель вспыхнула.

Федот икнул. Побледнел ещё больше — хотя казалось, что уже некуда.

— Пощадите, ваше сиятельство! — глядя на разгорающееся пламя, пролепетал он. — Христом-богом клянусь — слова никому не скажу!

Я кивнул.

— Это в твоих интересах.

Подошёл к окну. Ещё когда разбирался с сейфом, успел заметить, что с этой стороны особняк обвивают плети дикого винограда. Лозы — крепкая штука. Перчатки у меня плотные… Я распахнул окно, вскочил на подоконник. И скользнул по виноградным плетям вниз. Окна кабинета весьма удачно смотрели на тот переулок, где я оставил машину.

* * *