Его всегда проводил Буссе. Устраивал перекличку и говорил о различных ситуациях и приоритетах. Мадлен и София стояли в отдельной шеренге – они считались личным штатом Освальда и в работе подчинялись непосредственно ему. Остальные шеренги отводились хозяйственному отделу, отделу обслуживания гостей, работникам фермы и административному персоналу.

Каждый день София тщетно искала Беньямина Фриска. Осматривала шеренги в надежде увидеть его, но постоянно оставалась ни с чем.

Недели через две после приезда Софии среди персонала начало распространяться слабое, но отчетливо зарождающееся волнение. Буссе стал холодным и замкнутым. Все казались нервными, а Мадлен прекратила приходить на собрания.

Однажды вечером София спросила у Эльвиры, что происходит.

– Все дело в ремонте жилья для персонала, – объяснила та. – Тебя никто не смеет просить помочь, поскольку Франц лично написал твой проект, но мы, остальные, часа по два в день работаем на первом этаже. Разве ты нас не видела?

Конечно, она их видела. Чтобы попасть в столовую, приходилось пробираться через вихри из опилок, множество досок и инструментов. Однако раньше София это с настроением в группе не связывала.

– А что такого трудного в ремонте? – спросила она.

Эльвира засмеялась. София подумала, что неверно оценивала ее, что она, похоже, приятная.

– Ну, для второго этажа, где мы сейчас живем, Францу, чтобы все сделать, пришлось нанимать какую-то ремонтную компанию. А теперь он сказал, что отремонтировать первый этаж мы должны сами. Понимаешь, это как бы такой тест.

София ощутила искреннюю благодарность за то, что Освальд написал проект для библиотеки. В результате она распоряжалась своим днем сама и работала в собственном темпе.

* * *

Однажды на утреннем собрании появился Освальд. Он внезапно оказался позади Буссе, который снова повторял, как важен ремонтный проект. Зрелище получалось комичным, поскольку Освальда видели все, кроме Буссе, стоявшего к нему спиной. Когда тот обнаружил, что взгляды всего персонала переместились в какую-то точку позади него, Освальд лишь улыбнулся и сказал:

– Продолжай. Не обращай на меня внимания. Я только послушаю.

Так продолжалось несколько дней. Освальд приходил на собрание и просто стоял с веселой улыбкой на губах. Буссе это нервировало. Он начал запинаться, повторяться и терять нить, стал приносить с собой маленькие записочки. В рядах персонала, вовлекавшегося в отчаяние Буссе и страдавшего вместе с ним, установилась неловкая тишина.

Но вот однажды Освальд вышел на первый план. Взмахом руки он велел Буссе отойти, и тот сразу скользнул в одну из шеренг, как побитая собака.

Освальд некоторое время рассматривал их, кивая собственным мыслям.

– Вы же потрясающий ресурс, – сказал он. – Вы просто пока этого не осознали.

Кое-где послышалось согласное бормотание.

– Я лишь хочу, чтобы вы до конца отремонтировали свое новое жилье. Справитесь?

Ответ «да» прозвучал в унисон, словно на занятиях по военной подготовке.

– Ну и отлично! – произнес Освальд. – Теперь Буссе может прекратить вас упрашивать, а вы можете прекратить притворяться, будто не знаете, как это делается.

Они смотрели на него с надеждой. Хотели, чтобы он продолжил говорить, потому что в группе возникло ощущение общности. Но он уже с ними разобрался.

Персонал стал расходиться, а София осталась на месте, надеясь, что Освальд обратит на нее внимание. Он действительно обратил – и подозвал ее.

– Ну, что скажешь, София? Ты тоже считаешь, что люди обладают большим потенциалом, нежели думают?

– Конечно, так и есть.

– Хорошо. Потому что это мой жизненный девиз. Я ненавижу любую посредственность.

Она толком не знала, какие слова от нее ожидаются, и занервничала от необходимости стоять перед Освальдом молча. Позже она поймет, что ей и не требуется ничего говорить. Освальд не разговаривал с персоналом. Он обращался к нему. Когда же он к кому-то обращался, следовало лишь смотреть ему в глаза и, если позволяла ситуация, кивать или произносить что-нибудь в знак согласия. Но тогда понимание этого к ней еще не пришло, поэтому она нервно водила ногой по гравию.

– Ты работаешь с моей программой в библиотеке? – спросил Освальд.

– Я только этим и занимаюсь.

– И как тебе?

– Программа потрясающая, – солгала София. Или, скорее, преувеличила.

Его лицо слегка просияло.

– Хорошо, хорошо. Продолжай работать. Я хочу видеть все: планы, компьютерную систему, твой список книг для закупки – все целиком.

Тут Освальд быстро шагнул вперед и оказался совсем рядом с ней.

– Волосы, – проговорил он. – Красиво смотрится, когда ты их забираешь. – Посмотрел на узел, который София с большим трудом соорудила на самой макушке.

– Спасибо.

– Правда, мне больше нравится, когда они у тебя распущены.

– Вот как… Но Буссе сказал…

Раньше чем она успела додумать, он провел пальцем по ее голой шее.

– Завтра распусти их. Буссе – дурак.

– О'кей, тогда распущу.

Освальд улыбнулся ей, но тепло в его глазах погасло.

– Ты здесь новенькая, но знай, что мне здесь никто не начальник. И меньше всех – Буссе. А теперь можешь возвращаться к работе.

Когда она торопливо шла через двор, его прикосновение по-прежнему жгло ей шею.

* * *

Однажды, сентябрьским вечером, София впервые в этом году почувствовала приближение осени.

Она возвращалась в библиотеку после вечернего собрания. Задувавший во дворе холодный ветер подхватывал ее куртку и пробирался под одежду к телу. Подняв взгляд, София увидела, что осины и березы почти совсем пожелтели. В природе воцарилось какое-то новое напряжение. Еще остававшиеся перелетные птицы, казалось, не находили себе места, словно предчувствуя долгий полет на юг. Деревья склонялись на ветру, скрипели и беспокойно шелестели. Ее вдруг осенило, что она пробудет на острове всю зиму. Деревья лишатся листвы. Весь остров оголится, станет суровым. С моря надвинутся осенние туманы, о которых все говорят…

София, дрожа, проскользнула в дверь библиотеки в надежде, что там будет немного теплее, но холодный ветер уже отыскал щели в старом доме и продувал его насквозь. Она включила обогреватель. Решила проверить в компьютере свою почту, несмотря на то, что это, вообще-то, было запрещено. У нее одной из немногих членов персонала имелся компьютер – правда, предназначенный только для исследований. Но она написала родителям длинное письмо и уже несколько дней ждала ответа.

Ответ пришел, но не от родителей. Сообщение было написано большими буквами над ее собственным мейлом. Своего рода отказ: сведения о внутренних планах организации являются конфиденциальными и не должны сообщаться посторонним.