Прямо перед моими глазами, на полу лежала открытой моя сумка с тетрадями и… чем-то ещё. Я подтянул к себе сумку и вытряхнул из неё всё содержимое. Помимо тетрадей в сумке оказались письма. Те самые письма от матери, которые мне принесли Агата с Ленноном. Я с тех пор так их и не прочитал.

Пальцы сами по себе надорвали первый конверт. Мама писала о своей жизни, про изменения в городе и про новую соседку, которая водит шашни с молочником. Во втором — о том, что не дождалась моего ответа и решила написать сама. Она сетовала на нашего почтальона, который наверняка потерял где-то моё письмо, и просила меня поскорее написать ей. В третьем письме она спрашивала всё ли у меня хорошо, ведь почтальон уже которую неделю просто разводит руками и говорит, что никаких писем не было. Мама писала, что очень скучает и любит меня.

«Ты ведь такой хороший мальчик. И, что бы ни случилось, помни, я всегда жду тебя дома».

Я тихо рыдал, задыхаясь от осознания своей вины. Я рыдал как маленький, заливая слезами письма, от чего буквы на них стали расплываться. Я схватил листки в охапку и прижал их груди, бесконечно прося у матери прощение сквозь плач и ненавидя себя за… всё.

От потока самобичеваний меня отвлекли крики и странный шум из коридора. Отложив в сторону письма, я подошёл к двери и выглянул наружу. Там творился настоящий ад.

Ученики беспорядочно мчались мимо меня толпой, постоянно сталкиваясь друг с другом, падая и затаптывая тех, кто не успел подняться. Они бежали без оглядки, крича и не разбирая дороги от ужаса, спасаясь от омерзительных существ с множеством изломанных конечностей, раздутыми склизкими телами и уродливыми мордами, усеянными большим количеством глаз.

Существа, можно даже сказать монстры, гнались за жертвами, загоняя их и разрывая на куски каждого, кто не сумел убежать. Кто-то из студентов пытался колдовать, надеясь на спасение с помощью магии, но это было бесполезно.

Монстры были созданы из хаоса. Я чувствовал это. Я буквально ощущал каждую из тварей, словно видя насквозь их мысли и чувства. И они знали это.

Одна из тварей приблизилась ко мне и уже хотела напасть, но внезапно замерла. Её уродливая морда потянулась ко мне, словно принюхиваясь, а сотня жёлтых глаз, без век с узкими зрачками, внимательно смотрели на меня. В конце концов зверь мотнул головой и побежал дальше, не тратя больше времени на меня.

Он сделал два огромных прыжка и набросился на студентку, прижав её к полу, и загрыз её прямо на моих глазах.

Увиденное повергло меня в шок. Я буквально не мог пошевелиться. Даже подумать о чём-то было для меня непостижимой задачей. Я просто стоял и смотрел на кровавое пиршество, развернувшееся прямо на полу коридора передо мной.

Твари хаоса жадно грызли безжизненные тела, словно никак не могли насытиться. От них исходило страшное зловоние, от которого к горлу подступал приступ тошноты. В конце концов я не сдержался. Меня согнуло по полам и бросило на четвереньки. Содрогаясь всем телом, я выплюнул на пол всё содержимое желудка, и оно тут же перемешалось с реками крови на полу.

— Так не должно быть, — прошептал я, глядя на собственную блевотину, перемешанную с кровью студентов академии, — так не должно быть.

Меня вдруг охватила волна невероятной ярости. Сильнее даже той, что я испытал в схватке с Филиппом. Видимо твари почувствовали это и замерли, внимательно уставившись на меня.

Я поднялся и, стоя на дрожащих ногах, сжал кулаки до боли в суставах. Энергия хаоса завихрилась вокруг меня, собираясь в мощную ударную волну, готовую взорваться по моей команде.

— ВОН!!! — прокричал я и раскинул руки в стороны.

Волна хаоса тут же разошлась по всему коридору. Монстры попытались убежать, но не смогли. Каждая тварь, которую настигала волна, растворялась на глазах, превращаясь в ничто. Их словно стирало из нашей реальности, и это меня радовало и сильнее разжигало мою злобу.

Я бросился бежать по коридорам академии, стараясь спасти как можно больше людей и стирая всех тварей, попадавшихся на моём пути.

Забыв об усталости, я пробегал этаж за этажом и повсюду наблюдал одну и ту же кровавую сцену, успевая спасти от страшной участи лишь единицы учеников.

На одном из таких этажей я встретил Леннона с Агатой. Твари загнали их в аппендикс коридоа и зажали у стены. Леннон стоял впереди, заслоняя девушку собой. Он до последнего оставался героем.

Я успел стереть тварей за секунду до их прыжка, а затем сам подбежал к ошеломлённым друзьям.

— Марк?! — воскликнул Леннон, — Ты живой?! Что происходит?! Что это за твари?!

— Это — порождения хаоса, — ответил я, — их привела сюда Фракирь.

— Что ещё за Фракирь?!

— Нет времени объяснять! За мной! Я всё расскажу позже!

Я побежал дальше по коридору, и Леннон, взяв за руку, остолбеневшую от ужаса, Агату, побежал следом.

Мы добежали до какого-то кабинета с массивной дубовой дверью. Внутри оказалось пусто, и я почти впихнул друзей туда.

— Будьте здесь, — велел я, — я скоро вернусь за вами.

— Ты, может, объяснишь наконец в чём дело?!

— Обязательно! Но позже. Сперва я должен урезонить Фракирь.

— Да кто это такая, чёрт подери?!

— Моя ошибка, — ответил я, отведя глаза, не в силах смотреть на друзей, — невероятная ошибка. Простите меня, ребят. Я так виноват… Клянусь, когда всё закончится, я…

— Хватит уже! — перебила вдруг Агата, — Иди и делай то, что должен. А мы будем ждать объяснений и извинений здесь. Ты только вернись. А то мне ещё очень много нужно тебе высказать.

По её глазам, я понял, что Агата уже меня простила. Да и Леннон тоже. Друзья явно были готовы принять меня обратно, от чего в моей душе затеплился огонёк надежды на лучший исход.

— Хорошо, — ответил я и, кивнув друзьям на прощание, вышел, плотно закрыв дверь.

Я побежал дальше, встречая всё меньше выживших, но продолжая уничтожать всех тварей на своём пути. В конце концов я добежал до церемониального зала, весь пол которого был усеян трупами преподавателей. Там я и нашёл Фракирь.

Она висела в воздухе под самым потолком, окутанная энергией хаоса, и держала за шею Мерлина. Старый учитель почти не подавал признаков жизни. Лишь его руки слабо содрогались, показывая, что волшебник ещё жив.

— Отпусти его! — прокричал я, обращая на себя внимание.

Увидев меня, Фракирь улыбнулась, а затем снова перевела взгляд на Мерлина.

— Как скажешь, малыш, —