Не успел он допить чай, как в прихожей зазвонил телефон. Забродов так боялся, что звонок может разбудить его гостей, что, только нажав вызов, понял: телефон не его, а Грановской, которая оставила его на тумбочке у двери.

– Простите, вы, очевидно, родственники Грановского, – послышался в трубке взволнованный, какой-то сдавленный женский голос. – Здесь ваш телефон против его фамилии написан. А я не могла вам не позвонить… Я должна была вас предупредить…

– Да, говорите, я слушаю… – сказал Забродов, зайдя на кухню и прикрыв дверь.

– Вашего дедушку убили! Они хотели у него что-то узнать. Но он умер… И я слышала. Я должна была вас предупредить! Они сейчас едут к вам!

Телефон резко отключился.

Забродов попытался набрать номер, который высветился на дисплее, но абонент был недоступен. Будь у него помощник, Забродов тут же отправился бы в больницу. Похоже, что звонившей женщине тоже угрожала опасность. Но он был один. И в его квартире оставались Ева и Митя, которых тоже нужно было защитить. К тому же у него была прекрасная возможность встретиться наконец с теми, кто проявляет повышенный интерес к документам Грановского. Поэтому Забродов проверил пистолет и, поглядывая в глазок, отпер замок. Он хотел пройти в квартиру Грановского, чтобы там встретить непрошеных гостей, но не успел. Свет на площадке резко погас, послышались шаги поднимавшихся по лестнице людей. Забродов отлично читал по шагам. И теперь, прислушавшись, понял: их было двое. И это были сильные, уверенные в себе мужчины.

Больше всего в Европе Марго напрягало то, что постоянно приходилось встречаться с арабами, количество которых, как ей казалось, увеличивалось в геометрической прогрессии. Она выросла, можно сказать, в самой толерантной из всех бывших республик Союза, в Беларуси, и у нее не было к женщинам в хеджабах и смуглым мужчинам со светящимися, как угольки, черными глазами ненависти или неприятия. Она их просто боялась. Ей было страшно представить, что, когда у нее появятся дети, они вынуждены будут учиться в одном классе с мигрантами из арабских стран. А ведь в Осло, например, как пишут, в некоторых классах всего десять процентов коренных норвежцев. Ганс Крафт, ее муж, лысеющий бизнесмен средней руки, тот вообще их на дух не переносил. Когда она переехала к нему в Мюнхен и они поженились, эта проблема здесь особо не стояла. А сейчас… А сейчас вот она купила себе билет на поезд до Москвы. В женский вагон, женское купе. И оказалась один на один с угрюмой молодой женщиной в хеджабе, которая, как она поняла, лишь чуть-чуть говорила по-английски.

Конечно, лучше было бы лететь из Мюнхена в Москву на самолете, но тогда бы Крафт выследил ее на раз-два. А так есть надежда. Пока он подписывает свои контракты где-то в Штатах, ей нужно добраться до Москвы и предупредить Эда о возможной опасности.

Марго сама еще точно не знала, что может предпринять Крафт, который каким-то образом узнал о ее связи с Паршиным. Но тот должен был знать о существовании интимных фотографий, которые так взбесили Крафта, и по возможности себя обезопасить.

Все эти дни она пыталась и никак не могла дозвониться до Паршина и, по правде, даже волновалась, что же произошло.

После их встречи в минском казино, куда Паршин прилетел из Москвы расслабиться, они вместе провели незабываемую ночь у нее на квартире. А утром, пока она принимала душ, он куда-то исчез и упрямо не отвечал на ее звонки.

Крафт позвонил и просто-таки потребовал, чтобы она немедленно вернулась в Мюнхен. А там устроил просто дикий скандал. Он швырнул на стол пачку сделанных в квартире, где они были с Паршиным, фотографий и заорал:

– Швайн! Русиш швайн! Я немедленно подаю на развод!

Марго, как это у нее обычно неплохо получалось, попыталась свести все к шутке. Но у нее, увы, ничего не вышло. Более того, Крафт разозлился еще больше и начал орать, что растопчет, уничтожит этого подонка. А ей своим обычным, стальным голосом приказал немедленно собираться и уматываться в свой Минск. Но Марго, зная, что Крафт к ней не то что привязался, считай, примерз, решила использовать тайное женское оружие. Начала плакать, рыдать, упала на колени и попыталась просить прощения, клясться, что больше никогда не станет искать встречи с этим подонком Паршиным, который сам силой затащил ее в постель.

Крафт нервно дергался, не зная, как реагировать. Марго давно поняла, что для него семья – это все. Ему в тысячу раз было легче простить ей все ее залеты, чем заниматься разводом. Развод для таких, как он, добропорядочных немцев – проблема, и большая проблема. Ведь Марго отлично помнила, как настороженно, можно сказать, даже брезгливо встретила ее его родня. И ясное дело, ему совсем не хотелось никому признаваться, что он жестоко ошибся. Марго догадывалась, что и соглядатая за ней нанял, скорее всего, не он, а кто-то из его «доброжелателей». А если Крафт сам захотел за ней проследить, то его волновала не столько то, что она с кем-то занималась любовью, на которую у него вечно не было ни сил, ни времени, сколько то, чтобы она не родила ему ребенка от какого-то русского хахаля. Именно потому Крафт, хотя и скомандовал ей убираться, сам находился как бы в растерянности. Но тут ему позвонили, намечалась какая-то важная для него сделка, и он срочно должен был лететь за океан.

– Хорошо, – сказал он все так же бесстрастно и сухо. – Я поверю тебе в последний раз. Но никуда, слышала, никуда до моего приезда чтобы не высовывалась!

– Зачем мне куда-то высовываться, когда у тебя такие видные из себя охранники! – проговорила Марго, вмиг приходя в себя, и хмыкнула.

Крафт залился краской и не нашелся что ей ответить.

– Знаешь, чтобы ты не волновался, я поеду в горы, – вдруг предложила Марго. Ей вдруг показалось, что, отправившись в их альпийское шале, она сможет взять реванш и разыграть свою партию.

– Но как ты там одна, в горах… – проговорил Крафт, не зная, как реагировать на это предложение.

– Почему одна… – пожала плечами Марго. – Там ведь есть Петер. Он-то точно не станет ко мне приставать. А я возьму с собой Луизу.

Крафт вздохнул, но времени на обсуждение не было. Ему нужно было спешить. Сделка, которая намечалась в Нью-Йорке, в данный момент была гораздо важнее возможной измены Марго.

Петер, который присматривал за его альпийским шале, был обычный деревенский увалень и, как успел заметить Крафт, скорее питал симпатию к их помощнице по хозяйству розовощекой темноглазой толстушке Луизе, чем к манерной Марго. Однако Крафт явно недооценил ни силы интереса Петера к Луизе, ни изобретательности Марго.

Как только он отправился в аэропорт, Марго собрала вещи, и на виду у всех они с Луизой сели в ее алый «шевроле». Весело посигналив, отчалили. Выехав за город, Марго притормозила и, протянув Луизе довольно солидную сумму денег, как можно внятней объяснила суть придуманного ею плана.

Луиза на ее алом «шевроле» отправляется в горы, звонит охранникам и предупреждает, что Марго, замаливая грех, дала обет молчания и вся связь с ней будет осуществляться лишь через нее. Крафт тоже будет держать связь лишь с Луизой. В горах Луиза может несколько дней пожить в свое удовольствие с Петером.