Вот там-то и было это кафе.

– А-а. Понятно.

– Что понятно?

– Я знаю это кафе. Оно мне тоже очень нравится.

– Господи, в Париже столько кафе. Как их можно запомнить?

– В любом большом городе их много. Но каждый выбирает несколько, в которых вкусно и комфортно. У тебя в Харькове есть такие?

– Есть. Но у нас это только начинается. Во всяком случае, для людей моего возраста.

– Почему?

– Ты в Ленинграде обратила внимание на то, что общение вечерами в кафе среди немолодых людей не распространено?

– Может, пока?

– Может.

– Давай выпьем за встречу. Ты любишь кофейный ликер?

– Очень. Давай.

Ликер был на славу. Кофе тоже. Ликер немного расслабил меня. Нет, я не была скована, скорее, устала. Хотя и в доме Сары, мне не пришлось напрягаться и думать, о чем и как говорить. Может, этому способствовал Рауль.

Видимо я замешкалась. Мадлен начала говорить о себе. О том, что на втором этаже они живут. Что для нее с мужем кафе – это работа и источник доходов. Что их единственная дочь вышла замуж за англичанина и живет в Эдинбурге. Что француженке с англичанином ежедневно уживаться тяжело. Но за многие годы привыкла.

– Она не очень счастлива?

– Не знаю, не понимаю. В моем представлении слово “счастье” предполагает эмоции.

– У англичан с этим сложновато?

– Это очень мягко сказано.

– Но ведь она была до свадьбы с ним некоторое время знакома?

– Была. Мне кажется, что ее замужество ответ на несчастную любовь.

– Грустный ответ.

– Неправильный.

– У вас не принято давать советы взрослым детям?

– В каждой семье по-своему. У меня получилось так, что она много времени проводила с мамой.

– Франсуазой?

– Да. А у мамы, как ты понимаешь, были свои представления о любви и верности.

– По-моему, неплохие.

– Да. Но уж очень тяжелые для жизни.

– Бог его знает, Мадлен, ждать всю жизнь тяжело. А жить с тем, с которым тяжело, наверно, еще тяжелее.

Я обратила внимание, что сегодня, как и вчера, обе дочери Заура говорили со мной как с очень близким человеком, который много-много знает, перед которым нет тайн.

Мадлен помолчала, а потом каким-то усталым голосом сказала:

– Давай выпьем еще ликера, и я выскажусь.

– Давай.

– Она любила хорошего мальчика. Им было лет по семнадцать.

Опять молчание.

– Здесь есть моя вина.

– В чем?

– Мы решили поехать отдохнуть и попутешествовать в Италию. Она уговаривала не ехать. Так просила остаться. Но я настояла.

– И во что это вылилось?

– А вылилось это в беременность ее лучшей подруги от него.

– А как любовь?

– Эмоции, темперамент, чувства, ответственность – слышала такие слова?

– Все мы их знаем.

– Первые два слова в молодости легче произносятся и больше впечатляют.

– Но ведь маме с папой было почти столько же?

– Во-первых, была война, во-вторых, дедушка все поставил на места.

– То есть, обвенчал их?

– Обвенчал? А разве они были обвенчаны? Они зарегистрировали брак в мэрии.

–Мне казалось, что Заур не раз произносил слово “обвенчаны”.

– Он говорил, как это было?

– Подробностей не помню.

– Я этим не интересовалась. Но, в общем, интересно. А у Сары ты не спрашивала?

– Мадлен, у нас вообще не зашел разговор на эту тему. Да какая сейчас разница. Так что дальше?

– Моя девочка замолчала, закрылась и все. А ее подружка вышла замуж и родила сына.

– Дочка не смогла его забыть?

– Это было бы полбеды. Прошло года полтора. Он начал одолевать вниманием мою девочку.

– И она поверила?

– Не так быстро. Но нас, женщин, нетрудно уговорить. Особенно, если мы любим.

– Ключи от нашего сердца, чаще всего, лежат не в нашем кармане.

– У нас говорят иначе: никогда не забывайте, что ключи от сейфа, где хранятся ваши тайны, ваше богатство и ваша совесть, есть не только у вас.

– Ох, как здорово. И чем все кончилось?

– Он убедил ее, что любит, что случайная беременность привела к браку, что разводится, что жить без нее не может.

– И она поверила?

– Не только она.

– Кто еще?

– Я. Тебя это удивляет?

– Нет. Человеку доверчивость свойственна намного больше, чем об этом говорят. А муж?

– Жан?

– Да – да. Твой муж?

– Конечно же, не поверил.

– Но его никто не слушал?

– Конечно. Он очень просто объяснял свое неверие.

– Как?

– Мужчина всегда знает, что он делает, или должен, обязан знать.

– Мадлен, но ведь Жан прав. Может, этот парень романтик? Они сначала делают, а потом думают.

– Никто не возражает.

– Я с Жаном познакомлюсь?

– Конечно. Через десять минут он уже будет дома.

– Зауру ведь тоже было столько же.

– Да.

– Ну вот и все ответы.

– Только их никто не хочет слушать до поры до времени.

– Подруга не дала развод?

– Это само собой. Но ведь начал уже щебетать сын.

– Ты-то это понимала?

– Понимала. Но ты бы видела, что вытворял наш жених. Каждое утро на пороге цветы.

Я усмехнулась.

– Учти, это маленький городок, где все знают друг друга. И еще. Ты знаешь, что мужчины французы отличаются скупостью?

– Нет. Вот почему Франсуаза оценила Заура.

– Представь себе. Это очень важно. А тут наш дом осыпан, как из рога изобилия. Мы отправили ее в Грецию на пароходе. И там оказался он.

– Боже мой, чем же это кончилось?

– Ужасно. Через пару месяцев подруга назначила ей свидание.

– Мадлен, в нашей стране сопернице вырывают волосы.

– В нашей тоже дерутся.

– Как же ты ее пустила?

– Она ничего не сказала. Поехала, встретила свою бывшую лучшую подругу с сыном.

– Она попросила твою дочь не разлучать ее с мужем из-за ребенка?

– Нет.

– А что?

– Она сказала, что он решил посмеяться и унизить мою девочку.

– Тут что-то не так. Это не он, это она решила. Просто, молодая леди не знает еще старую истину: в слове “победа” всегда есть неприятный привкус поражения.

– Все так. Через пять минут пришел наш влюбленный и, смеясь, повторил все слово в слово.

–Боже мой! Как она выдержала? Как ты выдержала?

– Понимаешь, видимо, аргументация отца отложилась у нее в голове. Она вернулась и как-то отрешенно все подробно нам рассказала.

– Вы за нее испугались?

– Ужасно. Но тут я услышала: предательство второй раз уже не так впечатляет.

Я промолчала. Я не хотела говорить о том, что чувство страха и унижения сидит в нас дольше и больнее, чем память о чувстве любви.

– И тогда появился англичанин? Слушай, а может, бывший жених и бывшая подруга ей завидовали?

– Может. Джон – наш зять – ученый-математик.

– Ученые-математики своеобразные люди. Их души на все смотрят цифрами.

– А мы?

– Наверно, ассоциациями.

– Для