— Жаль, — кивнул дю Тозон. — Я плыл сюда в надежде найти попутчиков… Но я готов обещать вам, что после своего возвращения на каждый данный мне в дорогу золотой я верну десять, монетами, или в слитках.

— Извините, господин барон, — вмешался в разговор хозяин дома, — но после вашего возвращения золото вполне может упасть в цене до стоимости свинца. Им начнут стрелять из мушкетов и покрывать крыши.

— Я все равно отправлюсь в Китай, — твердо заявил ученый дворянин. — Для меня интересы науки превыше всего. К тому же, Берегуччо Ваноччо также участвовал в первых опытах, имеет такой же запас философского камня. Эту тайну уже никогда не удастся скрыть.

— И как долго продлится ваше путешествие?

— Вы хотите сказать, — прикусил губу француз и машинальным движением погладил крышку шкатулки. — Вы предполагаете, что за эту пару лет успеете получить полноценную выгоду из этого открытия?

— К тому времени, когда вы вернетесь, барон, ваш философский камень превратится в корабли, леса, замки и мануфактуры. Для вас, как и для нас, стоимость золота перестанет иметь значение.

— Но как я могу быть уверен, что обнаружу себя владельцем как минимум половины всего этого, мсье Курст? Боюсь, мне просто не унести залога такого размера, который потребуется в таком случае спросить.

— Мы оплатим ваше путешествие и дадим письменное обязательство, — понимающе переглянулся с Болевым грузный купец, но Анри дю Тозон отрицательно покачал головой: сумма сделки получалась слишком большой, чтобы рассчитывать на действенность простого клочка бумаги.

— Я возьму на себя обязательство не совершать алхимических опытов, пока вы не закончите свои закупки, — предложил француз, — или пока цены на него не начнут падать. И продам вам столько алхимического камня, сколько вы захотите купить, исходя… Исходя из трети стоимости золота, которое можно получить с его помощью.

— Это слишком много, барон, — одновременно замотали головами почти все купцы. — Новое золото нужно еще изготовить, оно все равно станет цениться дешевле.

— Я предполагаю, что цена в одну десятую будет справедливой, — озвучил общее мнение Курст Болев. — Риск слишком велик.

— У вас есть точный список дней и часов, когда возможна трансмутация в вашем городе, — не согласился француз, придвигая шкатулку к себе поближе. — Достаточно расплавить свинец, хорошо его прогреть, посыпать философским камнем и можно разливать золото. Я могу согласиться на одну пятую от будущего золота, но никак не меньше.

— Я покупаю у вас весь камень, — перекрыл общий гомон голос человека в красном. Купцы дружно повернулись к нему, и богатый гость поднялся со своего кресла. — Пусть будет одна пятая от возможного золота.

— Это большая сумма. — не веря своим ушам, пробормотал барон. — Думаю, вам понадобится больше золота, чем во мне веса.

— Но ведь оно вернется сторицей? — вопросительно приподнял брови покупатель.

— Разумеется, э-э…

— Волею Господа я являюсь епископом Дерпта, господин барон, — склонил голову щедрый священнослужитель.

Анри дю Тозон увидел изумленно-восхищенный взгляд Регины, испуганный взгляд ее мужа и возмущенные прочих горожан:

— Простите, господин епископ, — открыто воспротивился рижский купец Горов, — но каждый из нас также хотел бы приобрести немного этого порошка.

— Не возражаю, — неожиданно легко согласился священник. — Вы можете купить столько, сколько сочтете нужным, а все оставшееся заберу я. Надеюсь, господин барон, вы понимаете, что никто с собой такие суммы не возит? Но в моем епископстве есть прочные, глубокие подвалы. Я прикажу своим воинам проводить вас в замок и принять там, как дорогого гостя. Мне же крайне необходимо совершить один визит, после чего я немедленно вернусь к вам и мы проведем окончательный расчет. Вас устраивает такое предложение, барон?

— Вполне, — с уважением поклонился епископу французский дворянин.

— Сразу после рассвета охрана будет ждать вас у ворот дома, барон. У вас есть конь?

— Еще не купил, мсье епископ…

— Они приведут лошадей для вас и вашего багажа. До встречи в замке, барон.

Дерптский епископ, не тратя время на изучение полученных в ходе опыта слитков, покинул купеческий дом в сопровождении местного аббата. Алхимик, проводив его вежливым поклоном, выпрямился и кинул на Регину торжествующий взгляд. Какие невероятные совпадения преподносит порою судьба: всего несколько часов назад он оценил эту женщину на вес золота — и вот теперь может легко и просто оплатить подобный каприз. Не удержавшись, он обогнул ушедших в общие подсчеты торговцев и приблизился к хозяйке дома.

— Если вы не передумали, я жду письма, — тихо сообщила юная особа и громко продолжила: — Курст, дорогой! Я устала, и пойду к себе.

Купец, занятый переговорами, не отреагировал.

— Вот так, — вздохнула Регина.

— Мне кажется, вы приносите удачу, — прошептал барон. — Теперь я не расстанусь с вами ни за что и никогда.

Регина улыбнулась и, приподняв подол платья, направилась к люку. Анри дю Тозон, окинув жадным взором ее высокую грудь и зажатую корсетом талию, вернулся к столу. Помимо епископского золота он рассчитывал получить хороший куш еще и с горожан.

Коинский лагерь широко раскинулся на берегу мелководной Мятагузе. На утоптанных площадках между высокими белыми шатрами горели костры, распространяя вокруг запахи жаренного мяса, отовсюду доносились звуки литавров и лютен, громкий женский смех и мужские голоса. Армия ждала наступления.

Впрочем, ничего другого епископ Дерпта увидеть и не ожидал. Отряды из городов Вильмы, Пайды и Риги, устав от вынужденного безделья и получив деньги всего за два месяца службы, ушли по домам, рыцари Ордена, исповедующие католичество, разошлись по своим фогтиям, и с сыном Готарда Кетлера остались только самые преданные воины и местные ливонские дворяне, частью связанные вассальной присягой, а частью отправившиеся в поход просто развеяться от скуки. Обстановка лагеря с возможностью веселого коллективного пьянства и разврата этих вояк вполне устраивала, а жалованья за службу они все равно не получали.

О том, что епископ в сопровождении двух воинов въезжает в бивуак святого воинства, а не цыганский табор, свидетельствовали только пара скучающих у дороги караульных, да развевающиеся у шатров флаги с ордей или родовыми гербами. Караульные одетого в кардинальские одеяния гостя останавливать не решились, хотя и под благословение не подошли, и гость проследовал к центру лагеря, мысленно оценивая имеющиеся здесь силы. С высоты седла было видно около сотни шатров. Это означало присутствие примерно такого же числа благородных воинов, каждый из которых привел с собой от двух до десятка простых латников. Получалось, что в целом под рукой кавалера Ивана находилось немногим более полутысячи мечей. На глазок, около семисот. Если усилить его кнехтами, уже марширующими назад в лагерь, и епископской дружиной, получится вполне боеспособная армия. Сто лет назад великий магистр Ульрих Югинген повел на завоевание Литовского княжества одиннадцать тысяч воинов — но тогда ему противостояла объединенная польско-литовская армия, а не дикие и обезлюдевшие после мора языческие земли. Для взятия Новгорода полуторатысячного кулака вполне хватит, а потом…