Было безветрие, и «Чайку» пришлось выводить из Поллена на буксире, это было трудное дело; они наняли Каролуса и ещё одного человека ему на подмогу. Во фьорде подул слабый бриз, и тогда они подняли парус.

Кругом на прибрежных холмах стояли люди и смотрели на них. Они простились со шхуной с чувством тяжёлой утраты. Скалы опустели, Поллен словно вымер.

Пока они шли по Вест-фьорду, Август рассчитался и с Эдевартом, щедро заплатив ему за работу летом. Ты хорошо потрудился, я плачу тебе столько, сколько ты заслужил, сказал он. Эдеварт поблагодарил, но не мог взять в толк, почему ему причитается так много за столь короткое время. Август вытащил из кармана свою книжку, заглянул в неё и сказал: Всё правильно. Эдеварт: Что у тебя в этой книжке? Август; Могу сказать, в ней записано всё, сколько мы с тобой заработали. И объяснил: Помнишь, я говорил, что летом мы с тобой хорошо заработаем? Эдеварт: Помню. Август: Кто ходил на Лофотены, кто привёл в Поллен шкипера Скору с его «Чайкой», кто руководил сушкой рыбы? Ты сам знаешь, никому не под силу то, что сделал я. Эдеварт задумался. Разве что Наполеону, сказал он. Да, согласился Август, только я не хочу быть Наполеоном. Но могу ответить на любой твой вопрос. Летом у меня в голове был целый календарь, и я не потерял ни одного дня.

В этом Август был прав, дни он сосчитал точно. Из длинного объяснения товарища Эдеварт понял следующее: каждый сушильщик проработал на сушке разное количество дней, Каролус, например, пропустил десять дней, Теодор — три дня, в дождливую погоду сушка вообще прекращалась. Всё так и было. И все эти дни хитрый Август прибавил себе, а плату за них присовокупил к своему жалованью. Каждый сушильщик получил то, что ему причиталось, деньги же за пропущенные ими дни Август положил в свой карман. Опасности быть уличённым не было никакой, он так успешно справился с сушкой рыбы, что был готов к поездке в Берген на две недели раньше других шкиперов. Ему повезло, и на его долю пришлось больше, чем он предполагал; из этих денег он щедро заплатил и Эдеварту, так что теперь они связаны одной верёвочкой.

Эдеварт растерялся, но ещё больше зауважал Августа; он позволил себе спросить: А если бы шкипер Скору не погиб и сам рассчитался с людьми, как бы ты тогда смог утаить столько денег? Тогда я вписал бы в список двух или трёх лишних рабочих и получил бы за них деньги, чтобы потом якобы им отдать. Чего уж проще.

Ну и смекалка у этого Августа, ну и голова у этого парня!

Эдеварт взял деньги, но несколько дней провёл в раздумье. Дело было необычное, и его мучила неуверенность, всё-таки был в этом какой-то грех, чересчур уж большая на него свалилась благодать, кто знает, не станет ли теперь ему являться шкипер Скору. Однажды он сказал Августу: Шкипер лежит в том болоте и знает, что мы с тобой сделали.

Да, но я подарил ему своё золотое кольцо, напомнил Август.

Эдеварт удивлённо: Ну и что?

Просто взял и подарил. Разве я должен был это делать?

Эдеварт: Но я-то ничего ему не дарил. Август не замедлил с ответом: Подумаешь! Разве я, работая на него, не сносил твою куртку? Она была совершенно новая! Это не шутки!

Август всё смешал в одну кучу, хорошее и плохое, правду и выдумку, он не делал для себя исключения и говорил только о справедливости: каждому должно воздаваться по заслугам. Он засмеялся, блестя золотыми зубами, и признался, что Каролус выпросил у него трубку шкипера Скору. Сказал, что шкиперу она больше не нужна. Верно, не нужна, согласился Август, но покойный Скору и так много для тебя сделал, он спас твоё сено! Тогда Каролус спросил, не осталось ли от шкипера куртки или какой другой одежды, может быть, шляпы, ему хотелось иметь что-нибудь на память о шкипере. Ты слышал что-либо подобное? Август сказал Каролусу: На такое свинство я никогда не пойду, так и знай! Правильно я ему ответил? — спросил он у Эдеварта.

Эдеварт совсем запутался, он ничего не понял в сбивчивых объяснениях Августа, это для него было слишком сложно. Август во всём разбирается лучше его, он всё знает и совсем не тот, за кого его принимают.

В Будё[15]они запаслись провиантом и теперь ни в чём не нуждались, ночи были ещё светлые, они шли вдоль берега Хельгеланна, по очереди сменяя друг друга у штурвала. Август внимательно изучал карту, даже когда они шли у самого берега, пусть Теодор видит. Иногда Август подходил к компасу, вынимал из кармана часы Скору, считал минуты и секунды, кивал и уходил снова.

Теодор не пользовался у них уважением, Август даже не отвечал, когда такой жалкий человек высказывал своё мнение по тому или иному поводу. В Фолле налетел шторм, волны ярились, и Теодору пришлось несладко. Он никогда не ходил на паруснике, был новичком в этом деле и даже не знал названия такелажа; вначале он делал много ошибок, и шкипер пообещал списать его на берег и взять вместо него кого-нибудь посмышленей. В Фолле им пришлось зарифить и топ, и грот, оставили только фок. Август учил обоих своих матросов, он стоял у штурвала и громовым голосом отдавал приказы. На этот раз он не праздновал труса, его водянистые голубые глаза горели огнём. Стоять на палубе во весь рост совсем не то, что валяться, уткнувшись носом в дно карбаса. Сравнения тут неуместны.

Они миновали Фоллу и снова пошли среди шхер; погода сразу улучшилась, море успокоилось, Август достал свою гармонь и заиграл — первый раз за эту поездку. Настроение у него было превосходное, до сих пор они шли относительно быстро, уже прошли мимо маяка Редё, миновали залив Фрухавет и приближались к Тронхейму.

Ну как, убедился, что я могу вести парусник? — спросил Август у Эдеварта. Тогда скажи, а не махнуть ли нам на «Чайке» в дальние страны?

Как это «махнуть»?

Август оглядывался по сторонам и говорил шепотом, он выглядел нерешительным, даже робким.

Часы Скору у меня, и я никому не намерен их отдавать. Кроме того, у меня больше тысячи далеров, которые тоже принадлежат ему, и ты хочешь, чтоб я со всем этим расстался? Как мне, по-твоему, поступить?

Эдеварт, почти равнодушно: Что-то я не пойму.

Август: Судно и груз тоже стоят денег, это целое состояние. Мы с тобой трудились не покладая рук, а Скору уже ничего не нужно. По справедливости его наследники мы с тобой!

Я смотрю, в твоей голове много планов! — засмеялся Эдеварт.

Вот я и хотел поделиться ими с тобой, сказал Август.

На этом их разговор закончился, но вечером Август опять завёл своё.

В новый рейс я Теодора не возьму, сказал он. Я не такой дурак.

В какой рейс?

Мы пойдём в Испанию. Но сперва расстанемся с Теодором. Мы с тобой должны быть заодно. Если ты чего не поймёшь, я пойму за нас обоих, мне уже приходилось бывать в таких переделках.

Не понимаю, о чём ты толкуешь, сказал Эдеварт.

Он и в самом деле ничего не понимал. На него нашла робость, его товарищ, много поплавал на своём веку и многому научился, в прошлом Августа было что-то таинственное и тёмное...