Доклад Ники, продублированный воем предупреждающих сигналов, все же запоздал: семь темных точек, появившиеся у горизонта, мгновенно превратились в стремительные, мутные росчерки идущих на сверхзвуке штурмовиков.

В тылу внезапно зачастили отрывистые очереди импульсных орудий.

– Проклятие! Они обнаружили позицию взвода!

Один из «Гепардов» сошел с атакующего курса, разваливаясь на пылающие обломки, остальные отработали ракетами и, не снижая скорости, растворились в зарождающихся красках заката.

Лавина вражеских сервомеханизмов уже сорвалась с места, начиная атаку.

– Занять позиции и доложить! – мгновенно отреагировал Дымов. – Ставим антилазерную завесу!

Через несколько мгновений окрестности холма потонули в белесой пелене. Специальный спрей, блокирующий работу лазерных излучателей, не мешал сканерам серв-машин наводить орудия на цели.

– Сервы противника перегруппировываются! – В голосе Ники ломко прозвучали встревоженные нотки. – Выделяю сигнатуры «МХ-300»![9]Готовятся к залпу!

В тылу на позиции «Фалангеров» бесновались разрывы. Воздух кипел от очередей скорострельных зенитных орудий, оранжевыми бутонами расцветали сбитые ракеты.

Где-то за горизонтом «Гепарды» разворачивались для повторного захода на цель. Ни один «Фалангер» не пострадал, но тяжелые серв-машины перед залпом выпустили дополнительные системы остойчивости и на некоторое время превратились в неподвижные мишени.

– Дымов!..

Голос взводного внезапно потонул в оглушительном реве: от горизонта часто и бессистемно били десятки реактивных минометов, дикий вой рвал нервы, сотни снарядов, маневрируя на огромных скоростях, атаковали позиции обнаруживших себя «Фалангеров».

«LDL-55» устремились в атаку.

Сердце Глеба замерло.

«Фалангеры» уже покидали укрытия, у подкрашенного багрянцем горизонта вновь показались штурмовики противника, «Хоплиты» второго звена разворачивались навстречу воздушным целям.

– Дымов, ты должен их задержать! – Голос взводного прорвался сквозь треск поставленных противником помех. – Ровно минуту, пока «Фалангеры» не вступят в бой! Штурмовые носители уже на подходе! Не дай «пятьдесят пятым» прорваться к вершине холма!

Приказы не обсуждают.

Лавина вражеских сервомеханизмов катилась к холму.

– Ника, Сергей, держаться в границах антилазерной завесы! Атакуем! Выбор целей – произвольный! Огонь в движении!

Глеб первым шагнул навстречу врагу. Задача не выглядела невыполнимой. Шагающие лазеры стремились сократить дистанцию, прорваться сквозь поставленную завесу, но орудийный огонь трех «Хоплитов», движущихся по склону возвышенности, мгновенно сбил темп их наступления. «LDL-55» не отличались особой сообразительностью, они брали числом, огневой мощью, и все было бы нормально, если бы не внезапно поднявшийся ветер.

Одна из ведомых машин оказалась на краю медленно оседающего облака антилазерных частиц.

– Ника! Назад! – Глеб мгновенно оценил ситуацию, его «Хоплит» рванулся к участку склона, лишившемуся спасительной завесы. Он действовал отчаянно, пытаясь отвлечь противника, блокировать линию огня, дать Нике возможность занять укрытие – тогда в его душе еще жили любовь и надежда, их жаркое пламя согревало, освещало тернистые тропы войны…

Брызги прошлого.

Хлопья пепла кружили в новорожденном сознании «Одиночки».

Она отчетливо увидела пылающий, будто факел, силуэт легкой серв-машины, застывший на склоне злополучного холма, медленно раскрывающиеся бронеплиты рубки, удар аварийно-спасательной катапульты, выбросившей в небеса пилот-ложемент, и… десятки лазерных лучей скрестившихся на нем…

Немой крик Глеба.

Сгорающий ложемент внезапно претерпел невозможную метаморфозу – языки пламени превратились в призрачную фигуру девушки.

Ее глаза смотрели, будто живые…

* * *

В мысли Дымова вторгся ровный, пока еще лишенный интонаций голос:

– Прямой нейросенсорный контакт установлен. Сформирован образ аватара. Виртуальный пилот инициирован.

Теперь ее звали Ника.

Многие «Одиночки» серии «Beatris» при первом нейросенсорном контакте искали в сознании пилота образ близкого человека, который был ему дорог, они формировали аватар, в большинстве случаев принимая женский облик, словно выполняли заранее предписанное действие, предопределенное на программном уровне.

Никто, кроме разработчиков модуля «Beatris», не знал, почему все происходит именно так.

Кто решил, что система боевого искусственного интеллекта непременно должна принимать образ женщины? У войны ведь совсем другое лицо…

И тем не менее «Одиночки» последнего поколения функционировали наиболее стабильно, пилоты, как показывала статистика, стали бережнее относиться к своим машинам, их действия становились сдержанными, словно пелена обреченной ненависти, порожденная буднями запредельного для человеческой психики противостояния, постепенно рассеивалась, открывая дорогу здравому смыслу.

Так происходило со многими, но не со всеми.

* * *

Дороги войны.

Узкие тропы отчаяния, ненависти, потери смысла существования.

Неумолимый пресс, день за днем сминающий рассудок человека.

Ника в полной мере испила чашу губительных, противоречивых чувств. Ошибаются те, кто думает, что личность искусственного интеллекта – это всего лишь увечная, фрагментированная, неполноценная копия рассудка пилота, сформированная в момент первого нейросенсорного контакта или, того хуже, отпечатавшаяся в искусственных нейросетях за несколько мгновений до гибели человека.

Может быть, с предыдущими версиями «Одиночек» все происходило именно так, но «Beatris-27DU» радикально отличалась от своих предшественников. Зачем ее создали в лабораториях Юноны? Кто решил разместить в конструкции кристаллосферы избыточное количество нейромодулей?

Первый контакт с рассудком Глеба привел лишь к возникновению оболочки, некой формы, которая наполнялась содержанием постепенно, накапливая не только опыт сражений. Она по крохам реконструировала образ своего прототипа – той девушки, что отчаянно и безнадежно любила Глеба.

Мысли, чувства, память, подсознание Дымова – они открывались перед ней с каждым разом все глубже, полнее, подводя искусственный интеллект к краю пропасти.