Он с минуту слушал. Потом вынул блокнот и записал в нем что-то, прижимая трубку плечом.

— Да. Спасибо. Достаточно. Привет.

Он положил трубку и направился к двери, провожаемый к выходу заведующим, быстро вышел из кафе, успев поймать быстрый любопытный взгляд черноволосой барменши.

На улице было очень тепло. Он не спеша подошел к своей неприметной серой «Варшаве» и сказал водителю:

— Бюро «Орбис». Дирекция.

Машина рванула с места. Зентек сидел на заднем сиденье, удобно раскинувшись и закрыв глаза. Он знал, что не успеет повидаться с полковником до конца рабочего дня. Но знал также, что полковник его подождет. Это было важное дело.

Машина остановилась. Капитан вошел в здание и по покрытым толстым ковром ступеням направился наверх, в кабинет главного директора. Он мог получить информацию в бюро. Но ему не хотелось, чтобы информация о его визите сюда стала известна. Никогда не известно, кто с кем знаком в этом удивительном миллионном городе, где все знают друг о друге все, а иногда даже больше чем все.

Директор принял его сразу.

— Мне бы хотелось, пан директор, чтобы сведения были получены так, чтобы никто не догадался, что они нужны милиции.

— Нет ничего легче. — Представительный мужчина с сединой на висках нажал кнопку на столе. Когда вошла секретарша, он сказал:

— Нам поступила рекламация из спортивного клуба. Я хотел бы, чтобы вы немедленно принесли мне сведения о занятых местах в спальных вагонах из Закопане в Варшаву.

— На какой день, пан директор?

— Ночь со вчерашнего на сегодняшний день.

— Хорошо, пан директор.

Они немного подождали. Она появилась снова, принеся два зеленых листка. Положила их на стол.

— Благодарю вас.

Она удалилась, даже не взглянув на незаметного, не самым лучшим образом одетого человека, сидящего напротив директора.

Когда она вышла, директор взглянул на принесенные ею листки и показал пальцем:

— Вот видите, пан, здесь, где штемпелем проставлена большая буква «Д», это дамские купе. В первом вагоне были заняты только два места в одном купе второго класса. Верхние места были свободны. В первом классе ехала только одна женщина. Во втором вагоне ехала вообще только одна женщина. Впрочем, это не имеет значения, потому что оба вагона были заполнены менее чем наполовину.

— Понятно. А не было в этот день какой-нибудь брони, от которой в последнюю минуту отказались? Вы понимаете, о чем идет речь: иногда «Орбис» закупает все места, а потом оказывается, что отменяется какая-нибудь заграничная экскурсия и вагон идет пустой, хотя до этого многим людям было отказано в покупке билета.

— Нет. — Директор наклонился над бумагами. — Все купленные билеты и бронь должны были быть записаны здесь. Это исключено.

— Благодарю вас.

Капитан встал, пожал директору руку и вышел. Он выглядел еще более задумчивым. Ничего не совпадало. Неужели человек, планирующий умышленное убийство, может совершить такую простую ошибку? Нет. Наверняка, нет.

Но сначала все нужно проверить и исключить все несовпадения.

Он уселся в машину и назвал маленькую улочку в отдаленном предместье.

Через двадцать минут машина остановилась перед маленьким домиком, расположенным на задворках длинного ряда серых зданий. На покосившейся крыше сидели голуби, которые при виде подходящего Зентека взвились, сделали небольшой круг и с тихим воркованием уселись обратно.

Капитан подошел к двери и громко постучал.

Старая женщина, грязная, худая, одетая в платье неопределенного цвета и выцветший фартук, неожиданно появилась в темном проеме.

— Вы что ищете?

— Я хотел бы поговорить с Франеком Ремишевским. Он здесь?

— А по какому делу?

— Да есть у меня к нему одно дельце. — Зентек снова вытащил из кармана свой жетон.

— Милиция?

— Милиция.

— Что вам снова от него нужно?

Она не казалась испуганной, только сердитой. Зентек не знал — на милицию или на Франека.

— Пока ничего не нужно. Я хочу с ним поговорить по одному делу. Он дома?

— Спит.

— Так разбудите его. Я подожду здесь.

Она оглянулась.

— Войдите.

Повернулась и первая вошла из коридора в темную комнату. Франек Ремишевский спал под грязным толстым одеялом, но сразу же открыл глаза, услышав в коридоре шаги. Он сел на кровать и быстрыми темными глазами внимательно взглянул на вошедшего.

— Из милиции, — сказала женщина. — Хочет поговорить с тобой.

Франек кивнул головой.

— Хорошо. Пусть мама уйдет.

Она вышла, но перед этим подняла со стула разбросанную одежду сына. Зентек сел.

— Ну? — сказал Тучка. — Я спал…

— Но не со вчерашнего вечера, правда?

— Наверное, нет. Кто бы столько мог выдержать в постели?

— Вот именно. Дело простое. Я хотел бы узнать, что вы делали сегодня, Ремишевский?

— Ничего не делал.

— Прекрасное занятие. Но расскажите мне поминутно это ваше ничегонеделанье: где были, с кем разговаривали, кого встречали, все.

— За весь день?

— Ну хотя бы между шестью и десятью утра.

— Это уже лучше. А о чем идет речь?

— О том, чтобы вы точно припомнили, что делали сегодня между шестью и десятью утра.

— Это я уже слышал. Но зачем это вам нужно?

— Хотим это знать.

— Но человек не должен сразу вам все выкладывать.

— Не должен. Мы можем поговорить позднее в Главной комендатуре. Только не знаю, будет ли вам удобнее спать там под арестом. Таких одеял у нас там нет.

— Я ничего плохого не сделал. Что вы меня пугаете арестом?

— Я вас не пугаю, Ремишевский. Хотите — говорите, нет — нет. Машина ждет.

— Могу и поехать, — Ремишевский пожал плечами. — Ничего вы мне не сделаете. И нечего меня пугать. Впрочем, покажите мне удостоверение. Без этого я не поеду.

— Очень разумно.

Капитан вынул удостоверение и подал ему. Франек медленно прочитал то, что было там написано, шевеля губами, и повернулся к Зентеку.

— Так вы капитан из Главной комендатуры?

— Как видите.

— Но, клянусь Богом, я ничего плохого не сделал!

— В жизни или сегодня утром?

Франек откинулся на подушку.

— Что случилось?

— Это я вас спрашиваю.

— Не понимаю. Но раз вы хотите знать, то пожалуйста. Не будем упрямиться. В половине седьмого я заглянул в «Савой» выпить кружечку пива. Вы, наверное, хотите узнать, где я был до этого?

— Не хочу.

— Не хотите?

— Нет. Я хочу знать, что вы делали сегодня между семью и десятью утра. Не больше.

— Ну хорошо. — Франек пожал плечами. — Я заглянул в «Савой» выпить кружечку пивка, а потом вышел и прогулялся по городу.

— Один?

— Один.

— Без всякой причины? Только затем, чтобы пройтись?

Франек подозрительно посмотрел на него, потом усмехнулся.

— Это законом не карается.

— Что не карается законом?

— Вы знаете что.

— Нет, не знаю. Зато знаю, что карается. У меня нет времени, Ремишевский. Одевайтесь