стекло снова блеснуло зайчиком света, как бы говоря: «Приходи еще почитать». Она открыла фотоальбом – первая фотография отца. Черно-белый снимок на удивление акцентировал внимание только на отце, без всяких ярких и пестрых цветовых пятен жизни вокруг него. Монохромная фотография показала только главное – человека. Отца.

Красивый статный мужчина внимательно смотрел в объектив и в… душу. Это магия черно-белого фото.

Беата закинула ноги на диван и вытянулась.

– Слушай, Марта, – взмолилась Беата – пойдем уже спать.

– Да, конечно. – Согласилась Марта, даже не шевельнувшись.

Ей было интересно смотреть фотографии отца. На них запечатлены самые любопытные моменты его жизни. Его досуга, его праздников, его быта. Сам он на всех фотографиях красивый статный, высокий мужчина.

– Марта, ты возьми эти альбомы себе, посмотри, полистай, – она достала из стола еще альбомы – вот еще, возьми. Только пошли спать. Я так устала. А завтра день рождения.

Марта взглянула на сводную сестру, та сидела уже действительно с уставшим видом, зевала и потирала глаза.

Беата, продолжая зевать, поясняла:

– Нужно отдохнуть. Будет много гостей. Я переживаю. Я хочу тебя познакомить со всеми моими друзьями. А еще будет фейерверк.

– Будет фейерверк, – задумчиво повторила Марта и подумала «жалко, что Зины уже не будет», закрыла альбом – пойдем отдыхать.

Вернувшись в комнату, Марта поняла, что заснуть не сможет. Давал о себе знать выпитый ночью стакан кофе и перенесенные потрясения от убийства Зины и допроса полицейского Стефана. Как же его фамилия? Не важно. Надеюсь больше его не увидеть. Противный, хамский, наглый мужчина, считающий себя всемогущим.

Марта зашла в ванную комнату, включила горячую воду, стала наполнять ванну. Глубоко вдохнула, шмыгнула носом, без сомнения она простыла, без сомнения нужно принять горячую ванну, чтобы прогреть свои старые кости, мышцы и нос.

Пока набиралась ванна, Марта вернулась в комнату, забралась с ногами на кровать, накрылась одеялом. Полежала, повздыхала о своей грустной судьбе. Полицейский Стефан Войцеховский собирается повесить на нее всех собак и убийство Кеннеди с Монро, а также бывшего премьер-министра Польши Петра Ярошевича.

Чтобы как-то отвлечься от грустных и неприятных мыслей, Марта подтянула к себе альбом и продолжила смотреть фотографии. Она долистала до свадебных страниц, поймала себя на мысли, что отец больше подходил ее матери, чем Алисии. Подходил по возрасту, по поведению, по любви к большим окнам, по любви к фотографиям, по любви к секретам, наконец.

А на фотографиях с Алисией чувствовался мезальянс. Хотя Пушкин считал, что любви все возрасты покорны. А с учетом того, что в кабинете отца стоят три тома Пушкина, то, видимо, он тоже так считал.

Марта списала эти глупые мысли на элементарную человеческую зависть.

Она тяжело вздохнула. Тут, как ни крути, как не старайся себя переубедить, но зависть присутствовала. Зависть как икота – непроизвольное, неконтролируемое состояние человеческого организма – неконтролируемо и непроизвольно влезла в ее душу.

Она завидовала Алисии, что заняла место ее матери, она завидовала своим сводным брату и сестре, что каждый день виделись и общались с отцом. А она сама ни разу его не видела и не слышала.

Она даже ни слова о нем не слышала. Интересно, почему мама не стала ничего о нем рассказывать? Судя по рассказам чужих людей, той же Зины, покойницы, отец был хорошим человеком. Почему мама приняла решение забыть о нем навсегда и не вспомнить даже перед смертью, даже когда болела ни слова, ни полслова не сказала Марте о нем. Почему?

Одна из фотографий показалась ей очень толстой, как бы напечатана на глянцевом картоне. За уголки фото держали четыре ушка, как ладошки. Она достала фото из «ладошек», перевернула и прочитала:

«Жениться на актрисе считалось мезальянсом для гвардейца».

Марта хмыкнула и улыбнулась:

– Я тоже так считаю.

И улыбнулась, видимо отец, тоже считал брак с Алисией – неравным.

Но, не смотря на это, женился на молодой девушке.

Марта перелистала все свадебные фотографии и дошла до детских. Кристиан и Беата такие разные, и в тоже время похожие. Их фото было много. Дети были запечатлены везде. Везде были ее сводные брат и сестра. И везде их фотографировал отец.

Марта постаралась не думать, что ее фото нет. Нигде она не была с отцом, а они везде.

Она отправила черную мысль зависти поглубже в подсознание и стала рассматривать снимки. Один из них также привлек ее любопытное внимание. Марта вытащила ее и не смогла прочитать ни слова – сплошные закорючки, завитушки, палочки, цветочки, китайские иероглифы и прочие непонятные рисунки.

– Тайное послание.

Это действительно было тайное послание, о таком рассказывал ей Кристиан. Отец оставлял ему зашифрованное письмо, которое маленький Кристиан разгадывал, а потом очень радовался. Марта не стала возвращать фотографию в «ладошки», оставила. Положила сверху на альбом, решив завтра отдать ее брату.

Она сползла с кровати и пошла принимать ванную, прогревать свои кости, мысли, мышцы и, самое главное, нос.

***

Вся семья была в сборе, когда Марта спустилась к завтраку. Настроение у всех было не праздничное, видимо все не выспались. Упадок настроения присутствовал везде и в глазах каждого.

Не смотря на день рождение двоих детей, Алисия сидела хмурая, нервно постукивала по столу пальцем. Беата расстроилась, что в связи со смертью Зины, придется переложить празднование. А еще и завтрак не такой вкусный, как делала Зина, и Вики еще расти и расти до уровня Зоськи, как младенцу до силача. Кристиан молча жевал батон с сыром, запивал чаем.

Марта извинилась за опоздание, пояснила что проспала, выслушала веселое высказывание Беатрис по поводу ночных похождений, и чуть ли не с порога начала поздравительную речь.

Пожелав всего самого наилучшего, что принято желать в таких случаях, она открыла бардовую бархатную папку, которую трепетно везла на дне чемодана и достала из нее фотографию, которую нашла в московском доме, с записью на обратной стороне. Запись почерком отца гласила: «Самый счастливый день моей жизни».

– Я почти на сто процентов уверена, что в вашем семейном архиве нет такой фотографии – пояснила Марта, показывая ее брату и сестре.

– Ой, я такой и не видела. Это же день нашего рождения. – Беата нежно взяла снимок из рук Марты и стала показывать то Кристиану, то Алисии.

– Скорей всего это через несколько дней после рождения – догадался Кристиан – да, мам?

Алисия опешила, подскочила, быстрым шагом подошла к Беате, взяла фотографию, повертела в руках, что-то заговорила, передала ее Кристиану и заулыбалась.

Марта только хлопала глазами.

– Мама спрашивает, где ты ее взяла?

– В