Вирусы Гораукана полторы тысячи лет назад изменили людей, посмевших ступить на его поверхность, и дали возможность жить на этой планете.

Но за все в жизни нужно платить. Кому-то за новый дом, а мне за свободу.

На следующий день меня подключили к обещанному стимулятору. Это оказался футляр из твердого пластика, заполненный изнутри теплым амортизирующим материалом, похожим на упругий гель. Он должен был стимулировать не только ослабленные мышцы, но и нервные окончания.

Изнутри футляр повторял нижнюю часть человеческого тела, поэтому, когда его одели на меня, я почувствовала, что гель плотно обхватывает не только ноги, но и ягодицы. А потом Нурран его включил, и тысячи крошечных мурашек забегали по моим ногам.

– Ну вот, еще пара дней – и вы будете танцевать, – сообщил врач, глядя на мое изумленное лицо.

– Так прямо и танцевать? – не поверила я.

– Конечно, а что вас удивляет? Вот возьму и приглашу вас в ресторан, что скажете?

Судя по серьезному выражению лица, Нурран не шутил.

– Подождите, какой ресторан? – я задумалась, вспоминая всю прочитанную или виденную мной когда-либо фантастику. Ее оказалось до обидного мало, я этот жанр не жаловала. – Мы же в космосе? На космическом корабле? Откуда здесь ресторан?

– Мы на космической орбитальной станции, – объяснил врач, словно маленькому ребенку. – Это огромное искусственное тело, которое крутится на стационарной орбите вокруг звезды. Здесь несколько исследовательских лабораторий, жилые корпуса, развлекательные центры, магнитные дороги для букашек и пять тысяч населения. Почему бы здесь не быть ресторану?

– А букашки – это что? – осторожно спросила я.

– Ботмобили. Разве вы этого не помните?

Я напрягла мозги, пытаясь вызвать нужные воспоминания из памяти Эмитьянны. Иногда они приходили сами, как отрывки из полузабытого фильма, а иногда приходилось хорошенько помучиться, прежде чем нужная картинка высвечивалась перед внутренним взором.

На этот раз мне повезло. Стоило только подумать о двух вещах – ботмобиль и букашка – как в голове всплыла подходящая картинка: странное транспортное средство серо-стального цвета, напоминавшее формой черепаший панцирь, чуть вытянутый с одной стороны. Размером оно походило на привычные легковые машины, вот только ни колес, ни фар, ни каких-либо опознавательных знаков я не увидела. Оно довольно быстро скользило по гладкой черной трассе в потоке таких же серебристых букашек, и я поняла, почему их так назвали. Эти машинки были похожи на божьих коровок!

Я хихикнула.

– Простите, я сказал что-то смешное? – Нурран недоуменно приподнял брови.

– Нет, лейр Нурран, – смешалась я. – Просто подумала о своем.

– Очень рад, что ваши мысли вызывают улыбку. Кстати, красивый букет, – он кивнул на пионы. – Надо бы поставить их в воду.

Со вчерашнего дня букет лежал забытым на тумбочке и начал уже подсыхать. Мне стало жаль цветы, ведь они ни в чем не виноваты. И меня охватило раскаяние.

– Да, пожалуй. Кстати, – вспомнила о своих сомнениях, – командор разрешил мне остаться здесь?

Нурран показал мне толстую колбу из прозрачного пластика, достаточно широкую, чтобы туда влез мой букет. Наполнил водой из кулера и вставил цветы. Получилось довольно симпатично.

– Командор не отчитывается передо мной, – сказал он после затянувшейся паузы. – Думаю, он скажет всё вам лично.

– Лично? Командор хочет встретиться?

Почему-то от этой мысли моя кожа покрылась мурашками.

– По крайней мере, интересовался вашим самочувствием, лирра.

Последние слова Нурран произнес изменившимся тоном. Казалось, его не слишком обрадовал интерес начальства к его пациентке.

– Вас что-то тревожит? – я не могла пропустить это мимо ушей.

Врач поморщился, но потом все же признался:

– Мне бы не хотелось вас потерять. Вы… – он на секунду задумался, – вы бесценный экземпляр для науки.

– И все? – мне стало смешно.

– Ну… – на щеках лейра выступили фиолетовые пятна. – И очень милая девушка.

А он, оказывается, умеет смущаться!

Внезапно я поняла, что передо мной стоит молодой и довольно симпатичный мужчина. И что он смотрит на меня с интересом, который никак не связан с наукой. Его комплимент был неловок, но очень приятен.

– Предлагаю перейти на «ты», – я улыбнулась.

Реакция Нуррана меня удивила. Его зрачки расширились, а на лице возникло недоумение, переходящее едва ли не в испуг.

– Это честь для меня, лирра, но я вынужден отказаться…

– Почему?

Он выглядел так, будто я предложила ему ограбить нацбанк.

– Вы помолвлены!

– Это имеет значение?

– Это имеет огромное значение!

– Объясните, – я нахмурилась.

Не нравились мне все эти шпионские игры. Чего еще я не знаю?

Лицо Нуррана стало совсем фиолетовым.

– Простите, ваша амнезия порой ставит меня в тупик, – он потер лоб, выдавая крайнюю степень смущения. – Мне неловко говорить вам об этом, но по традиции… если женщина предлагает мужчине перейти на «ты»… она предлагает ему стать… любовниками…

Закончил он почти шепотом.

А вот у меня по мере того, как он говорил, глаза раскрывались все шире и шире.

Когда Нурран замолчал, я почувствовала, как щеки заливает дурацкий румянец.

Интересно, на мне он выглядит так же нелепо, как на враче? «Дорогая, ты так мило синеешь!» – мысленно передразнила саму себя.

– Ой… – виновато улыбнулась Нуррану, – неловко вышло. Я не хотела смущать вас, поверьте. И ничего такого не имела в виду.

Он облегченно выдохнул.

Похоже, мысль стать моим любовником его больше пугала, чем вдохновляла. А это уже обидно. Не то чтобы я хотела перевести наши отношения на новый уровень, нет. Он, конечно, симпатичный, хоть и мутант, тьфу ты, модификат. Но чем я-то ему в любовницы не гожусь?

– Рад это слышать, лирра. – В голосе мужчины появился привычный официоз. – Мне бы не хотелось вас потерять.

Он вернулся к просмотру данных.

– Как редкостный экземпляр? – хмыкнула я, скрывая внезапно накатившую обиду.

– И как хорошего собеседника тоже. Так чтó, вы принимаете мое предложение?

Теперь пришла моя очередь удивляться.

– Какое?

Нурран даже не смотрел на меня. Все его внимание было поглощено лентой томографа.

– Ужин. Я пригласил вас в ресторан.

Черт, совсем вылетело из головы.