— Да?

— Волшебница, она училась в Ронии. Милая девочка. В Сигизии ее дар бы загубили.

Женщина возмущенно фыркнула. Ее до сих пор возмущало отношение к магам со стороны жрецов Единого. Всех без разбора — сначала на дознания, а потом на костер или лишить магии. Да если еще, с превеликим удовольствием, и по навету родственников, пришедших с просьбой облагочестить семью! И ладно бы темных каких магов жгли, целителей тоже не жалели! Но все обошлось, и сейчас Нирина везла подарок своему внучатому племяннику, получается. Мальчишке будет два года летом.

Она прекрасно помнила, как несколько лет назад, девчонкой еще, Вирина притащила приятеля, знакомиться. От караванщицы требовалось одобрение. От нее, подумать только, не от матери, не от отца… От неродной тетки!

Вяз не прерывал раздумий замолкшей женщины. Та мечтательно улыбалась, прищуренные глаза всматривались в линию горизонта, туда, где песок менял цвет на алый.

— Так что же с племянницей?

— А? — женщина встрепенулась, поправила смявшуюся палетту, оглянулась. Улыбнулась в ответ на насмешливый взгляд, подаренный ей караванщиком с севера. При этом одной рукой она уверенно контролировала поводья. — С племянницей все в порядке. Вирина очень талантлива.

— Вы ею гордитесь.

— Равно как и вы своими детьми, не так ли?

— О, да. Кстати, Кленовичка передавала вам наилучшие пожелания и благодарности. Ей безумно понравились браслеты. Как вам удалось достать камни такой чистой воды?

— Повезло. Пару лет назад мне довелось познакомиться с Лириной Дарин, ронийским мастером Ремесел. Она как раз занималась колодцами ближних к Аланийскому плоскогорью оазисов. Копали их весьма глубоко, наткнулись на отличную скальную гроздь… Это был один из самых удачных моих контрактов. И подарков хватило не только вашей красавице. Вирина получила к свадьбе полный комплект, правда, из мелкой крошки, старый мастер Дерейенн очень удачно все собрал… Но, — оглядевшись в очередной раз, заметила Нирина, — хватит разговоров. Красные пески.

Красные пески, вотчина Диких, вполне оправдывали свое название. Пурпурный гранит, будто искрошенные в мелкое крошево рубины, мелкой пылью покрывал шелестящие пески на два дня пути вперед. Под копытами лошадей похрустывали камушки, заглушая разговоры. Один из фургонов остановился, задерживая караван, пока ведущему тягловому коню поправляли подкову, под которую забились острые, режущие кожу до крови осколки.

К Нирине, вновь доставшей пращу и заговоренный галечник, прямо на ходу подсел один из охранников. Женщина подвинулась, приветливо кивнув одетому в легкий доспех воину. Тот, привязав к одной из продольных жердин свою лошадь, снял с седла арбалет. Отстегнув с пояса короткий клинок, устроил его в ногах. Поправил шлем с брамицей и замер светло-серой статуей, прикрывая караванщицу со стороны окаменевших дюн. Замыкающими шли с дюжину верховых, облаченных в полный кожаный доспех, усиленный железными пластинами, скрытый легкими палеттами. Жарко, конечно, но жизнь дороже. На скамью к Вязу подсел Реваз, мрачно хмурящийся под прикрывающей лицо тканью.

Разговоры затихли, только мелодично перекликались рожки верховых стражей.

В такие сборные караваны старались не брать новичков, а только опытных, не раз хаживавших через пустыню торговцев, потому что от слаженной работы защитников и возниц в случае нападения зависели жизни. Особенно в Красных песках.

Жаль, но не было никакой возможности обойти это место. Россыпь рубиново-алого щебня и мелкой каменной крошки тянулась широкой полосой более чем на двадцать дневных переходов в обе стороны от основного пути. Огромная потеря времени на куда более опасном для жизни пути, ибо не только Дикие угрожали бы жизни путников, но и жажда, неутолимая среди песков, где не было ни единого колодца. Сколько бы ни взяли с собой воды, все равно не хватит.

Но в этот раз долгий путь до ночной стоянки у источника прошел благополучно. Усталые лошади, понуро склонив головы, медленно прошли внутрь широкого круга, ограниченного практически крепостной стеной. Красный камень поднимался до высоты в полтора человеческих роста, через каждые двадцать шагов еще выше поднимались наблюдательные башенки. Это была почти крепость.

Заехавшие последними стражи заложили широкий проход длинными жердинами из каменного дерева, и усталые люди принялись готовиться к ночлегу. Не слышно было ни веселого пения, ни радостного гомона младших, стоянку оживляла только деловитая, стремительная суета под разгорающимися в быстро набирающих силу сумерках Дневными кристаллами.

По щербатым ступеням на башни, к сияющим ровным белым светом огням, поднялась первая стража. Нирина тяжело сползла со скамьи, подошла к Релату:

— Мое время? — выдавила через силу. Ох, иногда преимущества сборных караванов перевешиваются недостатками. Сломанную когда-то ногу после полного дня в полусогнутом состоянии, сводило судорогой.

Релат обернулся, обрывая разговор с ворочающим водяное колесо парнем, как-то уж очень сочувственно покосился на перекошенное лицо женщины и заметил:

— Как обычно. От полуночи до второй свечи.

Резко кивнув, караванщица развернулась и направилась к себе. Есть, дремать и писать письмо. Ах ты, демоны! Пассажиры! Нирина прибавила шагу, огибая полукруг фургонов.

Почти влетела внутрь, торопливо задернула полог и спустилась вниз. Мужчина и ребенок спали крепко, обнявшись. Тонкие полупрозрачные пальцы мальчишки судорожно цеплялись за перевитую бинтами грудь, рука старшего лежала на рукояти длинного тонкого клинка. Нирина хмыкнула. Вот чем она пользоваться не умела. Зато торговать этим было тоже весьма прибыльно. Конкретно данный образчик простой послойной ковки из Пального оазиса хорошо разбирался в Сигизии. Горные гномы эту страну традиционно игнорировали.

Мысленные рассуждения о спросе и предложении не помешали женщине тихо собрать опустевшие миски и бутыли. Наполнив свежей водой флягу, разболтала в ней ложку соли и пристроила под рукой гостя. Рядом стопку чистой ткани. Присела ненадолго, натягивая на гостей покрывало. Ночи в пустыне прохладные… Поймав себя на незнакомом прежде ощущении, задумалась.

Странно о ком-то заботиться, решила караванщица. Непонятное чувство. Ведь вроде и раньше приходилось… О делах Дома, работе, контрактах, репутации. А вот о людях, как о личностях, что ли, никогда. Нет, не обижала никого, поддерживала со всеми ровные отношения, знала все о семьях, родичах и их проблемах, разрешить которые было в ее силах, даже, наверное, дружила с парой приказчиков, но заботиться? Нет, не было такого. А тут уже для себя все решила. Довезет в целости, поможет на первое время с работой и обустройством… Потом этот Рилисэ, сбросив шкуру жителя закрытой территории, легко в Школу Ремесел устроится.

Еще раз поправив покрывало, Нирина выбралась из подполья. Теперь — письмо.

В том же ларе, на котором была расстелена постель, хранились и принадлежности для письма. Достав со дна аккуратную, инкрустированную разноцветными эмалями коробку, женщина разложила давний подарок отчима под тусклым огоньком лампы. Капнув в коробочку с тушью воды, подцепила тонкое стило, расстелила на выдвижной доске лист отбеленного пергамента. Задумалась, занеся над ним палочку. А потом затейливая вязь скорописи стремительным узором легла на почти светящуюся в сумраке поверхность.