Здесь надо сделать небольшое отступление. Китай — вторая страна в мире по проценту курящего населения после Монголии (по крайней мере, на момент написания этой книги). И предложить сигарету из своей пачки — это тоже один из способов показать свое уважение и расположение. У меня часто бывают такие ситуации в китайских закусочных: я делаю заказ на китайском, даже обсуждаю какие-то варианты (при этом толком не зная китайского). Официантка убегает передать мои пожелания на кухню, а кто-нибудь из посетителей ресторана, сидящий за соседним столиком и восхищенный моими будто бы глубокими познаниями в языке, пытается завязать со мной разговор. Виданное ли дело: лаовай — и вдруг по-китайски умеет. После очень короткой беседы, которая с моей стороны сводится к основной, если не единственной фразе «тин будун», то есть «не понимаю», китайцы начинают смеяться. И один из них обязательно угощает меня сигаретой. Нечто вроде медали «За отвагу»: молодец, мол, что хотя бы пытаешься по-нашему говорить.

Китайские сигареты, кстати, штука достаточно ядреная. Мы в своих европах уже отвыкли от вкуса настоящего табака. Кто курит трубку или сигары (настоящие сигары, не сигариллы), тот понимает, что я имею в виду. Поэтому в подобных обстоятельствах будьте готовы к тому, что одной сигареты вам хватит до вечера, если не до следующего утра. Но отказываться нельзя: это же сюнди угощает, от чистого сердца!.. В крайнем случае, первую сигарету выкурите, а остальные складывайте у тарелки. Ну и, естественно, своими не забывайте угощать. Китайцы их точно так же у тарелки будут собирать, потому что для них наши сигареты невкусные — слишком легкие, ни о чем. Так что паритет в очередной раз будет соблюден.

Так вот, возвращаемся к моей знакомой. Она чисто инстинктивно перехватила сигарету, выпущенную китайским партнером ей четко в левый глаз, и застыла, ошарашенная. Постараюсь процитировать ее рассказ как можно ближе к тексту: «Я реально офигела. Я-то думала, что у нас все так замечательно, такие перспективы!.. Считала, этот ужин — торжество по поводу того, что я нашла возможность расширить совместный бизнес в России, а он… Он ведь унизил меня на глазах у всех сотрудников! Швырнул мне свою вонючую сигарету прямо в лицо, как какой-то девке!..» Признаться, некоторые слава в ее рассказе были другие, но я постарался подобрать наиболее близкие к оригинальной лексике эвфемизмы, дабы не оскорбить интеллигентных читательниц этой книги в их лучших чувствах.

Первым позывом моей знакомой было встать, перевернуть вверх ногами весь этот ломящийся от яств стол к такой-то бабушке и гордо выйти вон. Благо дама она решительная — впрочем, иные, понятно, и не выживают в суровых реалиях российского бизнеса. Знаете, что ее ожидало в подобном случае? Естественно, полный разрыв отношений, потеря большого куска бизнеса и т. д. и т. п. А знаете, что ее спасло — точнее, кто? Ее переводчица. Благо девочка была очень грамотная и тут же почувствовала неладное. Она быстро рассказала моей знакомой все то, что я говорил чуть выше о культуре курения в Китае, и объяснила, что этим жестом китайский партнер показал: вот теперь-то мы настоящие сюнди, теперь можешь обращаться ко мне вообще без политеса, по-простому. Как брат к брату. Своим поступком лаобань как бы отмел все условности и показал свое высшее доверие к ней как к партнеру перед лицом всех своих сотрудников.

Впоследствии эта моя знакомая стала одной из немногих, кто извлек ощутимую пользу во время первой волны недавнего экономического кризиса. Более того, она совместно со своим сюнди еще и Европу начала окучивать, причем очень даже успешно. Пока все идет замечательно, чего и в дальнейшем им желаю. Хотя, вспоминая тот уже давний случай, она и сейчас порой возмущается: «Все равно он гад, хоть и люблю его. А если бы у меня реакция хуже была и не поймала бы я сигарету? Нет, ну понятно — глаз бы он мне не проткнул, но косметика точно потекла бы. Вот уж действительно, потеряла бы лицо не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. И как бы я с ним после такого общественного позора работала?» Сама при этом, правда, ухмыляется, но кулаком ему грозит. А дружбан ее китайский вроде и хихикает, но на всякий случай отодвигается подальше.

В общем, имейте в виду: окончательные и судьбоносные решения в Китае принимаются не в тиши переговорных комнат офисов, они принимаются в гвалте ресторанов. А что, у нас по-другому, скажете? Вот то-то и оно. Единственное отличие — в России переговоры практически в ста процентах случаев идут за бутылкой, под аккомпанемент реплики «Ты меня уважаешь?», а в Китае — за плошкой с рисом, разделенной со своим сюнди.

Неужели, спросите вы, китайцы вообще не пьют? Почему же, вполне себе пьют. И не только чай. Именно сейчас я и планирую представить свои наблюдения на эту тему.

Вопрос, вынесенный в заголовок, на самом деле непростой. Я бы даже сказал, сложный вопрос, если не философский. Насколько я могу судить, он искренне волнует русскую интеллигенцию вот уже пару сотен лет. А может, и больше. А может, и не только русскую. О чем-то подобном еще Гамлет, принц датский, говорил. Или там буквы другие были? Ну, не суть, все равно похоже.

Я лично, когда сам себе задаю этот вопрос, отвечаю однозначно: не пить. И печень моя при этом радостно рукоплещет, ибо не может больше. Но это — увы! — издержки профессии, как хронический геморрой у водителей-дальнобойщиков. Потому что в течение последних пятнадцати лет я, по меткому выражению своего бывшего шефа, «торговал лицом, работал печенью». Однако в книге речь идет не обо мне, а о вас, мой уважаемый читатель. Так что, скрепя сердце и печень, попробуем все-таки рассмотреть этот вопрос беспристрастно.

А если беспристрастно, то ответ однозначный: пить! Ну а как вы думали? Вот едете вы к своим партнерам в Англию или Францию — неужели вы там не пьете, когда встречаетесь? Пьете, конечно. А китайцы что, не люди, по-вашему? Ах, вам кто-то говорил, что китайцы не пьют? Причем не просто не пьют, а вообще не пьют? Ну что я могу сказать: вас, мягко выражаясь, ввели в заблуждение. Хотя я и сам, когда ехал в Китай, получил подобного рода напутствие от двух своих знакомых. Ты, говорят, учти: китайцы сами не пьют и не любят, когда другие выпивают. Поэтому в ресторане станут предлагать — отказывайся, это типа проверка такая. Согласишься — они тебя за человека считать не будут. Я искренне верил их словам. Ну а как же, каждый из двух моих советчиков аж по целому одному разу слетал в Китай. На неделю.

Первые несколько дней я действительно полагал, что китайцы не пьют. Мы с партнерами обедали и ужинали, они чинно предлагали чего-нибудь выпить, я не менее чинно отказывался. Блюли политес.

Спустя неделю мои китайские друзья решили, что я уже достаточно адаптировался и готов приобщиться к настоящей, аутентичной пище. До этого мы, оказывается, все больше в туристических заведениях питались. И вот пошли мы как-то обедать в маленький ресторанчик хунаньской кухни. Совсем маленький, столов на пять, куда местные ходят. Сели, хозяева мои меню изучают, обсуждают, заказывают, а я украдкой по сторонам смотрю. И вижу — за соседним столиком сидят трое работяг, обедают. А между тарелками у них шесть бутылок пива и поллитрушечка водочки. И они не спеша эдак, с чувством, с расстановкой, все эти напитки в процессе обеда потребляют, беседы ведут. Как раз пока мы с партнерами сидели, работяги выпивку и приговорили. Расплатились, встали, нимало не покачиваясь, и, все так же спокойно переговариваясь, ушли. Я аккуратненько, чтобы своих китайцев, не дай бог, не обидеть, спрашиваю: а вот как это понимать? Вот они же рабочие, сейчас пойдут трудиться пьяные, а ну как напортачат чего? Или, хуже того, несчастный случай устроят? А мне один товарищ говорит: да нет, мол, с чего? Они сейчас поспят полчасика и будут свежие, как огурцы. Тем паче что они и выпили-то всего ничего. Ну да, пол-литра водки на троих, да еще и по две бутылки пива на брата для пущей полировки, чтобы деньги не на ветер, — что там пить, действительно? И это же я еще не знал, что китайская водка в основном крепостью пятьдесят два оборота…