– И кому же это такому странному мой сын подражает? – не выдержала Натка.

– Ну, например, пиратам. А? Каково? – Яна Арнольдовна надела очки и посмотрела на мать младого пирата сквозь них.

Натка засопела и завозилась, как выпускаемый кракен.

Назревающую бурю остановил телефонный звонок.

– Да, Настя? – учительница приложила к уху смартфон – новый, модный.

Отличный аппарат, только уровень громкости звука в нем стоило бы убавить – даже мы с Наткой расслышали сказанное учительнице:

– Яна Арнольдовна, зайдите к Эмме Францевне, пожалуйста.

– Через пару минут, мне тут нужно кое-что закончить.

Яга положила смартфон, сняла очки, потерла переносицу:

– В общем, Наталья Владимировна, я настоятельно рекомендую вам пообщаться с нашим школьным психологом. Для начала.

– Всенепременно, – чопорно ответствовала на это красная от злости Натка и выкарабкалась из детской мебели. – Полагаю, на этом разговор закончен, мы можем идти?

– Спасибо, что нашли время для встречи. – Яна Арнольдовна встала, давая понять, что аудиенция закончена.

Я молча выбралась из-за парты, прощально кивнула и пошла к двери. Натка, вызывающе цокая каблуками, двинулась за мной.

– Хотя, прошу прощения, еще на пару слов… – Яга вроде как извинялась, но тон у нее был жесткий – мне сразу вспомнилось знаменитое: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». – Елена Владимировна, вы нас оставите на минуточку?

– Конечно. – А что еще я могла ответить?

К тому же, честно говоря, мне хотелось в уборную, и я собиралась без промедления проложить к ней кратчайший путь.

С кратчайшим, правда, не сложилось. По опыту своей школьной жизни я помнила, что туалеты для учеников можно найти на каждом этаже, они находятся в противоположных концах здания… обычно.

Тут у нас был явно нетиповой проект, так что в поисках заветной двери с буквой «Ж» или ее символическими аналогами я прошла половину первого этажа и большую часть второго.

Ближе к его концу имелась одна распахнутая настежь дверь с красивой бронзовой табличкой, но буковок на ней было много и складывались они в важное слово ДИРЕКТОР, а ниже еще в ФИО – Эмма Францевна Якобсон.

ЭФЯ, стало быть.

ЯЭФ. ФЭЯ…

Фея! Будет забавно, если окажется, что у директрисы такое прозвище…

Пока я разглядывала табличку – мне никто не мешал, мое праздное любопытство никого не потревожило, в предбаннике директорского кабинета было пусто – на лестнице послышались шаги. По характерному поскрипыванию я узнала фрау Ягу и, не желая с ней снова встречаться, малодушно укрылась между дверью и стеной.

Дама меня не заметила, вошла в предбанник, и тут же там мягко стукнула внутренняя дверь, забренчали ключи и прозвучало недовольное:

– Ну наконец-то, я уже ухожу!

Я испугалась, что сейчас будет закрыта и дверь в предбанник, в результате чего меня обнаружат, и тогда я буду выглядеть очень странно, но этого не случилось.

Недовольный голос повысился и озвучил требование, обращенное к кому-то, находящемуся в отдалении:

– Настя, закроешь тут все!

Потом в коридор одна за другой вышли две дамы: крупная Яна Арнольдовна и совсем мелкая, похожая на воробушка на тонких ножках, особа с коротким ежиком черно-седых волос.

Видимо, директриса.

Невысокая, сухонькая, если бы не оставленная напоказ седина (я знаю, это сейчас модно) и высоченные каблуки – со спины совсем как школьница. И в самом деле – фея! Только злая.

Подпрыгивая на своих каблучищах, маленькая злая фея на ходу накручивала на шею дорогущий шарф от Эрме и выговаривала отстающей от нее на полшага Яне Арнольдовне:

– Что вы тянете, я же предупреждала про перегруз в параллели. Уже плюс три!

– И снова мне?!

– Вам два, один Нахимовой.

– Почему мне снова два, я уже двух взяла, я сейчас и одного-то без гарантии…

– Яна Арнольдовна! – Фея остановилась и даже ножкой притопнула – грозно звякнул подбитый железом каблучок. – Вы премии получать хотите? Хотите. А продолжать работать у нас хотите? Тоже хотите. Тогда какие разговоры? Сливайте тех, сажайте этих. Не справляетесь сами – подключайте Уфимцеву, Ларину, пусть действуют своими методами, они тоже любят премии получать.

За разговором, смысл которого был мне совершенно непонятен, дамы удалились на лестницу и зацокали-заскрипели вниз по ступенькам.

Я дождалась, пока станет тихо, и тоже пошла на первый этаж. Спрошу у Бэрримора, где тут туалет. Не укусит же он меня. Чай, не пес цепной. Не собака Баскервилей…

Но туалет чудесным образом нашелся сам. Воспользовавшись удобствами, я пошла на выход, и там охранник сказал, что моя спутница меня искала, не нашла и уже ушла.

– Ничего, я сама ее найду, – ответила я.

И зачем-то добавила зловещим шепотом:

– В ночи на торфяных болотах…

Выражение лица Бэрримора надо было видеть. Всю английскую чопорность как собака, то есть корова, языком слизнула!

Похихикивая, – помогает, знаете ли, снять напряжение, – я вышла из здания, потом со двора на улицу – в пасмурный осенний день с огорчительным минимумом ярких красок.

И тут же уперлась взглядом в приметное цветное пятно, каковым являлась моя дорогая сестра.

Плащик цвета бордо и лицо ему в тон не позволяли Натке замаскироваться на местности, да она и не пыталась. Увидев меня, сестра всплеснула руками и бросилась навстречу:

– Куда ты пропала?!

– Ходила в туалет, а что? Ты меня потеряла?

– Я потеряла последние остатки душевного спокойствия, – пожаловалась Натка и трубно высморкалась в носовой платок.

Глаза у нее тоже покраснели. Плакала она, что ли?

– Присядем, – оглядевшись, я указала на ближайшую лавочку.

Ненавижу что-то выяснять на ходу! Слишком привыкла к судейской кафедре.

– В чем дело, что случилось?

– Ты не представляешь, что мне сказала эта ведьма!

– Яга?

– А кто же…

Натка упала на лавочку, я села рядом, выдрала у нее из кулака сырой платок и дала сухую бумажную салфетку из пачки.

– Она сказала, что Сенька – типичный гидроцефал!

– Кто?!

– Гидроцефал! Голова, мол, у него ненормально большая.

– Нормальная у него голова, у деда такая же точно была, ты же видела фото. Дед у нас тоже лобастый был, медведь сибирский…

– А она сказала – вам надо мальчика проверить! – Натка захрюкала в салфетку. – Компьютерную томографию ему сделать, а то мало ли что… Как бы не было поздно…