— Если её куда и могли привезти, то только сюда, — одним глотком выпивая половину кровавого коктейля, пробормотал Вик. — Не знаю, как они на неё вышли, но всё неслучайно. Я должен был догадаться. Ей не простят того, что вы натворили тогда в ночном баре.

— Для вампира ты так по-человечески переживаешь за эту девушку, — чуть сощурилась Сильвия, — что если это не любовь, то что же? Что это… это… не может быть, она же раздевается! Моцарт, ты только посмотри, она… Нет, не смотри, чего ты там не видел?! Ишь как вылупился сразу! Все вы мужчины — кобели, жеребцы, козлы и сволочи! Я, может, тоже так раздеваться умею… правда, не на шесте… и не вниз головой… и не врастопырку…

— Сильвия, — чуть изменившимся голосом вдруг попросил Викентий, — вы не могли бы подержать за руки вашего приятеля? Боюсь, что он слишком впечатлителен.

В ту же минуту, без предупреждения, погас свет, а музыка загрохотала ещё громче. Мне показалось, что я услышал тихий вскрик и какой-то звук, похожий на сочное разбивание арбуза. Через мгновение прожекторы включились вновь, но девушки у шеста уже не было. На сцене алели свежие капли крови, и вышколенные официанты разносили наполненные красным фужеры «за счёт заведения». Я почувствовал, как чёрная пелена ярости заволакивает сознание. Сильвия, всё поняв, вцепилась мне в левую руку, на правой всем телом повис Вик. Разумеется, я сбросил обоих меньше чем за полминуты, но этого короткого отрезка хватило, чтобы слегка протрезветь…

— Пожалуйста, она здесь, я уверен, — едва сдерживаясь, шептал волгоградский вампир. — Они выведут её на сцену, одурманенную, загипнотизированную месмой, но это будет наш единственный шанс. Я смогу подхватить её очень быстро и успеть добежать до выхода, и тогда… Обещаю, они все ваши! Все, кто бросится в погоню. Люди не пойдут, никто не посмеет лезть в разборки вампиров. А как только я вынесу её на свежий воздух, то, клянусь чем угодно, вернусь и помогу вам!

— Точно втюрился, — подмигнула мне герцогиня. — Знаешь, я, пожалуй, выпью и тоже во всём этом поучаствую. Мой папа научил меня с тридцати шагов бить пулей в туза.

Я промолчал, ограничившись лёгким кивком. После того, что здесь только что произошло, рассуждать о чём-либо уже не хотелось. Только убивать. Причём не одних вампиров…

— Здесь нет простых людей, — правильно поняв мои мысли, быстро объяснил Вик, поводя пальцем справа налево. — Учёные и политики, врачи, школьные учителя, журналисты, толерантный и интеллигентный народ. Проблема поиска диалога и компромисса с нами ставит человечество в непривычные рамки, проверяя гибкость морали и на ходу придумывая новые правила поведения в социуме.

— Вы убьёте и их.

— Разумеется, но не сразу и по одному. Это вселяет некую надежду в остальных. Люди всегда готовы принести в жертву других людей для успокоения собственной совести и достижения нестойких идеалов межвидового братства.

— Это грязь, — продолжил я.

— Это реальность, — хмыкнув, поправил Вик. — Но иногда даже мне хотелось бы знать, а что думает по данному поводу Господь Бог? Или ему уже всё равно…

— Заткнитесь оба, — невежливо оборвала нас Сильвия. — Смотрите, вон она!

Мы с Виком замерли — под томную и тягучую музыку на маленькую сцену вывели нашу недавнюю знакомую. На Рите был длинный шёлковый плащ почти до пола и капюшон, прикрывавший голову. Под одобрительные аплодисменты зала, свист и выкрики тот же официант, что обслуживал наш столик, широким жестом сорвал с неё плащ.

— Сидеть! — Теперь уже мне пришлось навалиться на плечи Вика, удерживая скрипящего зубами вампира.

Впервые вижу, чтобы кровососа переполняла такая ярость по отношению к себе подобным. Сильвия права, эта светловолосая девушка действительно значит для него куда больше, чем просто соседка по квартире.

— Браво! Просим! Покажи нам, на что ты способна, детка!

Бледная Рита, в каком-то тесном, маленьком и блестящем нижнем белье, начала осторожно двигаться в задумчивом, слышимом только ей ритме. Зрители повернули головы: в отличие от профессиональных танцовщиц она, возможно, была более неуклюжей и неуверенной, но в каждом её движении сквозила какая-то первозданная чистота. Рита была похожа на простую крестьянскую девушку, решившую искупаться в летнюю жару подальше от чужих глаз и не догадывавшуюся о своей грации и красоте. Если бы бедняжка хоть на миг могла представить, сколько народу сейчас нагло любуется её прелестями, наверное, для неё это было бы неприятным шоком.

Я отлично знаю, что в теле человека порядка пяти-шести литров крови. Значит, если разделить кровь прошлой жертвы по бокалам, розданным в качестве предварительного бесплатного угощения, то около двадцати вампиров слегка утолили первый голод, но в зале их не меньше тридцати.

— Кажется, она тоже намерена раздеваться? Ну и традиции у вас в светлом будущем города-героя Волгограда…

— Месма, вампирский гипноз, — нехотя пояснил Вик. — Рита просто не понимает, что с ней и что она делает. Моцарт?

— Да, господин, — поклонился я, так как именно в этот момент прилизанный официант уточнил, не угодно ли ещё чего-нибудь.

Вик покачал головой:

— Моцарт, не поворачивайтесь. Музыка убыстряется, как только мелодия закончится, они погасят свет. Вы готовы дать мне слово, что прикроете мою спину? Тогда я попытаюсь вывести отсюда обеих девушек.

— А мой ангел останется здесь в качестве компенсации? — нехорошо улыбнулась Сильвия, неловко сбив мою рюмку с водкой.

— Если он действительно ангел, то должен понимать: жизнь человека важнее всего! К тому же ещё никто и никогда не видел мёртвого ангела. Может, он знает, как выкрутиться? Взмахнёт крылышками и… адью!

— Нашёл ночную бабочку, да?! — Моя рыжая заступница опять схватилась за пистолет, но я успел удержать её руку. Музыка ускорялась…

— Вик, у вас есть спички?

— Вы с ума сошли, Моцарт? Здесь не курят! В вампирском клубе категорически запрещён открытый огонь!

— Примерно на это я и намекаю. Сильвия? — Я кивнул-на её распухшую сумку. — Зажигалку!

— Моё, не отдам, — надулась она.

— Верну, обещаю, — пришлось поклясться мне.

— Вы психи! — во весь голос взвыл Вик, когда скатерть нашего столика запылала, подожжённая с трёх концов.

Вампиры мало чего боятся — сказки о чесноке или сложенных крестом палочках можно смело выбросить на свалку истории. Это не срабатывало ещё тогда, не срабатывает и сейчас. Серебро, соль, осиновый кол, иногда святая вода, но главное — огонь! Яркого, беспощадного, очистительного пламени вампиры боятся больше всего на свете…

— Выведи её, — приказал я своей черногорской подруге, подхватывая пылающую скатерть и швыряя её на бархатный занавес сцены. Тяжёлые портьеры вспыхнули ещё быстрее.

— Пожар!!! — завопил кто-то, и зал охватила самая примитивная паника.

Элегантные кровососы неуправляемой толпой ломанулись к выходу. Тех людей, с которыми они только что мило беседовали, сбивали с ног и бесцеремонно отбрасывали с дороги, как ненужных кукол.