– Откуда у них огнемет? – недовольно спросил капитан Сафронов. Сам себя, похоже, спросил, но ответа не знал. Пришлось отвечать мне:

– У нас в госпитале в палате у одного майора ноутбук был. На прошлой неделе я брал попользоваться и нечаянно наткнулся на новость. Три мальчишки-семиклассника стащили где-то огнемет – и снимали друг друга на камеры мобильников, как они в проходящий поезд целятся. Кадры потом в Интернет выложили, только так их и нашли. Правда, я так понял, там была уже использованная туба[6]. Но при желании на базаре можно и целый огнемет купить. С законсервированных военных складов. Чаще всего на продажу привозят из Украины.

– При желании у нас все можно купить, – согласился Сафронов. – Кроме, разве что, атомной бомбы. Но и то лишь потому, что она тяжелая и продавцам с ней много хлопот. Предпочитают связываться с чем-нибудь более легким. А про «шайтан-трубу»[7]и говорить нечего.

– Но следует учесть, что появление в деле огнемета существенно упрощает ситуацию. Генералу Лукьянову в руки попали козыри, сбрасывать которые нельзя, – заметил я. – И докладывать о происшествии следует уже не ментам, а в антитеррористический комитет. Это и нам руки развяжет. А ментам можно вообще ничего не объяснять.

– Тоже верно, – согласился старший лейтенант Сережа. – Только менты уже едут. Они, возможно, рядом с нами палаточный лагерь скоро раскинут. За сутки столько происшествий, и все рядом со зданием медицинского центра… Раньше такого количества выпущенных пуль на несколько месяцев целой Москве хватало.

Сирены ментовских машин были слышны издалека. Но даже с этим звуковым сигналом пробиться через дорожные пробки удается далеко не всегда. А тут еще мы, выставив аварийные знаки, перекрыли одну из полос движения, а вторую перекрыл водитель самосвала, в который въехала расстрелянная машина преследования. Свободной осталась только одна крайняя левая полоса, а это для въезда в Москву с такой напряженной трассы, конечно, слишком мало. Кроме того, по какому-то не понятному никому закону, если затрудняется движение в одну сторону, оно автоматически затрудняется и в противоположную сторону. Мы как непосредственные участники происшествия были вынуждены ждать появления следственной бригады. Временно выделенный мне пистолет-пулемет я оставил в машине, напомнив об этом капитану Сафронову.

– У меня разрешения на оружие нет, – сообщил я.

– Ничего страшного, – кивнул Миша. – Я «по-македонски»[8]хорошо стреляю. Если менты захотят проверить, смогу продемонстрировать. Отболтаемся, короче…

* * *

Раньше, чем приехали менты, к нам вышел генерал Лукьянов. Но разговор начал не с разбора происшествия, а с сообщения, имеющего только касательное отношение к происшествию.

– Скорее всего, завтра переедем на новое место дислокации. Я уже почти договорился, – сообщил он. – Медицинский центр уже не может выносить сложившуюся ситуацию – мы распугиваем всех их клиентов. Хотя, признаться, для нас эта ситуация удобнее: не мы ищем врагов, а они к нам приходят. Чем больше их уничтожим, тем спокойнее люди жить будут.

– Часто они заходить не станут, – возразил я. – Они тоже иногда жить хотят и потому предпочтут найти снайпера. Подобные ситуации обычно решаются именно таким образом.

– Опять из Америки выписывать? Американцы больше на такое не согласятся. После прошлого провала они не хотят больше связываться с нашими бандитами, считая такое партнерство ненадежным. К тому же их еще и обманули с обменом снайпера на какие-то услуги. Хотя в одном ты, Валар, прав: снайпер для них – единственный выход, который может дать скорый желаемый результат. Пусть это не будет стрелок премиум-класса с такой же винтовкой, но в какой-то момент может хватить и человека, только постигшего азы стрельбы и умеющего пользоваться прицелом. Впрочем, я слышал даже такое мнение, что любой человек, имеющий указательный палец для нажатия спускового крючка и хотя бы один глаз, который можно приложить к окуляру, может стать снайпером.

– Это мнение человека с оторванной при рождении головой, – возразил я с усмешкой. – Случается такая родовая травма. Редко, но случается. К примеру, попробуй-ка разберись без специальной подготовки с указателями в прицеле. Я пробовал. С артиллерийским прицелом разобраться легче. Там рисок меньше, и вообще все понятно.

– У простых винтовок и прицелы простые, – стоял на своем Николай Владимирович. – Конечно, дальность у них минимальная, и точность примерно такая же, но кто-то может попробовать. Потому нужно быть предельно осторожными.

– Простые винтовки, товарищ генерал, это охотничьи карабины? Что-то типа «Вепря»?

– Пусть даже «Вепрь». Он тоже опасен.

– Опасна, товарищ генерал, даже пневматическая винтовка. А она тоже может снабжаться «оптикой», – вступил в разговор Сережа. – Но при всей осторожности от снайпера уберечься трудно. Если только он от природы не урод. Я встречал такого. Солдат закончил курсы снайперов, без «оптики» стрелял на среднем уровне. Но с «оптикой» вообще попасть никуда не мог. А однажды пришлось встретиться с дагестанским мальчишкой-школьником, который из «пневматики» трем солдатам глаза выбил. «Пукалка» с оптическим прицелом, в городке своем из окна стрелял. А ее и услышать не всегда можно. Но парень слишком разбаловался, в безопасности себя почувствовал, стал по местным ментам стрелять – и попался. По солдатам палил, когда они на машинах мимо проезжали; машина мешает услышать выстрел. А ментов выцеливал, когда они патрулем по улице ходили. Причем за этими акциями не было ничего национального и, тем более, националистического: мальчишка хотел просто самоутвердиться. Теперь самоутверждается в детской колонии. И сколько еще таких и на Кавказе, и в наших городах…

– Мы не о том говорим, – прервал старшего лейтенанта генерал Лукьянов. – А о том самом будем говорить, когда нас начнут спрашивать. А спрашивать начнут уже через пару минут. Менты в двери ломятся. Отворяйте…

Сразу три ментовские машины с включенными сиренами одна за другой повернули в сторону медицинского центра, пересекая сплошную двойную линию дорожной разметки и требуя от других машин освобождения проезда. Генерал ждал их, засунув руки в карманы и легонько попинывая бордюр. Весь вид его показывал, что это менты виноваты в случившемся. Именно они распустили кавказцев до того, что те пытаются в Москве устроить такую же жизнь, как в их республиках.