— Ты шутишь?

— Стив сделал ее тайком и грозился показать моей матери. Я разозлился, побил его и отобрал у него видеокамеру.

— Ты побил Стива?

— Мой кузен всюду совал свой нос. Удивляюсь, как он не стал папарацци.

— Он тогда был ребенком и еще не знал, что хорошо, а что плохо.

— Он с тех пор не изменился.

— Это твое очередное предупреждение о том, что мне не следует доверять Стиву?

— Нет. Это предложение посмотреть запись и сказать мне, что ты думаешь о моем первом поцелуе.

Девин рассмеялась и покачала головой:

— Я не буду ее смотреть.

— Почему? Ты могла бы дать мне несколько советов.

— Уверена, твое мастерство значительно улучшилось с тех пор… Сколько лет тебе тогда было?

— Я не помню. — Его взгляд задержался на ее губах, и блеск его глаз сказал ей, о чем он сейчас думает.

О том же, о чем и она.

— Лукас! — прозвучал рядом с ними веселый мужской голос.

Лукас повернул голову:

— Добрый вечер, господин мэр. — Отпустив Девин, он пожал мужчине руку.

— Я бы хотел лично поблагодарить вас за ваше щедрое пожертвование.

Мэру было за пятьдесят, но он сохранял отличную форму с помощью велосипедных прогулок и гребли.

— Господин мэр, это Девин Хартли.

— Рад с вами познакомиться, мэм. — Мэр взял ее руку в свою и слегка пожал.

— Взаимно, — ответила Девин. — Замечательный вечер, не правда ли?

— За это нам нужно благодарить администрацию больницы, — ответил мэр, отпуская ее руку. — А благодаря таким дарителям, как Лукас, у нас будет новое педиатрическое крыло. Желаю вам приятного вечера. Вы придете на заложение первого камня в следующие выходные? — спросил он Лукаса.

— Ни за что не пропущу это событие, — ответил тот.

Кивнув, мэр удалился.

Оркестр сделал перерыв, и все начали покидать танцпол.

— Хочешь пить? — Положив руку сзади на талию Девин, Лукас повел ее к их столику.

— Да, — ответила она. — Я так поняла, ты сделал крупное пожертвование. — Может, это ее недавние слова на него повлияли?

— Не я, а «Пасифик роботикс». Это значит, что и Амелия тоже.

— Как ты решаешь, какую сумму нужно пожертвовать?

— Это сложно. — Сделав знак проходящему мимо официанту, он попросил принести на их столик бутылку минеральной воды. — Мы получаем каждую неделю больше десятка писем от честных благотворительных организаций и, разумеется, от мошенников.

— Так много? — удивилась Девин.

Они подошли к своему столику. Все восемь стульев были свободны. Лукас выдвинул тот, на спинке которого висел шелковый шарф Девин.

— Полагаю, ты говоришь большинству из них «нет»? — спросила она, садясь.

— Если не говорить «нет», то через год можно разориться. Нужно расставлять приоритеты, делать выбор и надеяться, что твои деньги помогут тем, кто этого достоин.

Девин поняла, что Лукас прав.

— Амелии нужно будет этому научиться, — задумчиво произнес он. — Этому и многому другому. Я не хочу показаться всезнайкой, но в управлении крупной корпорацией есть куча сложностей, о которых ты не имеешь ни малейшего представления.

— Ты все это говоришь, чтобы убедить меня, почему так важно, чтобы ты стал ее опекуном? — спросила Девин.

— Я просто хочу, чтобы ты поняла, почему я делаю то, что делаю. Это не игра, Девин. Речь идет о сотнях миллионов… Миллиардах долларов. О рабочих местах для людей в пяти странах. О благополучии моей семьи.

— Не думаю, что дела у Демарко идут плохо.

— Амелия должна будет позаботиться о том, чтобы следующие поколения семьи Демарко надлежащим образом управляли корпорацией. Речь идет не об автомобилях и яхтах, а о больницах, стипендиях — в общем, о благополучии простых людей.

— Ей всего девять месяцев, Лукас.

К ним подошел официант с бутылкой воды и наполнил два стакана.

— Ты права, — сказал Лукас, когда он удалился. — Прежде чем объяснять ей, что важнее — образовательные программы для молодежи или защита животных, нам нужно приучить ее к горшку. Итак, возвращаемся к разговору о нянях.

— Прежде чем бремя ответственности ляжет на ее хрупкие плечи, нам нужно будет позволить ей немного повеселиться.

Прикрепив трубку радионяни к поясу джинсов, Девин закрыла внутреннюю дверь, которая соединяла детскую с ее собственной спальней. Они с Лукасом договорились, что, когда Амелия уснет, они обсудят нянь, которые приходили днем на собеседование.

Проходя мимо зеркала, Девин посмотрела на свое отражение. Ее волосы растрепаны, на футболке мокрое пятно.

Только она начала снимать футболку, как вдруг заметила Стива, стоящего у окна. Придерживая рукой штору, он смотрел на океан.

— Стив? Что вы здесь делаете?

— Привет, Девин.

— Вы меня напугали.

Его бесцеремонность возмутила ее. Кто ему разрешил войти в ее комнату в ее отсутствие?

— Мне нужно с вами поговорить. — Он отпустил штору. Его взгляд был холодным.

— Мы не можем это сделать в коридоре? Амелия только что уснула.

— Я бы предпочел поговорить в уединенном месте.

Девин не боялась Стива, но от его неожиданного визита ей было не по себе.

Подойдя к двери, ведущей в коридор, она взялась за ручку.

— Что произошло после того, как я уехал?

— Откуда?

— Из вашего дома в Лейк-Вестмайр. Я знаю, что он остался.

— Лукас?

— Да, Лукас.

— Он промок, и Лекси предложила ему сухую одежду.

— Он провел там всю ночь, — произнес Стив обвиняющим тоном. Его карие глаза горели от гнева.

Девин повернула ручку:

— Думаю, вам лучше уйти.

Приблизившись к ней, Стив уперся рукой в дверь, чтобы помешать ей ее открыть.

— Это не ваш дом, Девин.

Она промолчала.

— Вы умная женщина. Вы должны понимать, что он делает. Должны понимать, что вам будет больно.

— Это не ваше дело.

— Я пытался облегчить для вас ситуацию. Предложил вам свою помощь, заплатил адвокатам.

— Лукас спал в комнате для гостей, Стив. — Она не знала, почему перед ним оправдывается. Она больше не собирается пользоваться его помощью.

Он покачал головой:

— Это сработало бы, Девин.