Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А я смотрела на него и убеждала себя, что это именно то, что мне надо. Чтобы он держался на расстояние и не давал никаких надежд.
На истории под название «Станислав Чернов» практически был поставлен большой жирный крест. Всё как я хотела, не правда ли? Только отчего же мне так тошно…
— Верка, ты дура, — беззлобно ругалась на меня Ольга, сидя на кровати. Моя голова лежала у неё на коленях, а ноги я забросила на стену. Олька «раскладывала» мои волосы на пряди и учила жизни. — Он же тебе понравился, чего ты его отшила-то?
— У него девушка есть.
— Тююю, нашла проблему. Когда и кого это останавливало?
— Меня.
Кроля недовольно скривилась:
— А ты не думаешь, что он мог тебя выбрать?
— Да какая разница, выбрал или не выбрал. Начнём с того, что он мне ничего и не предлагал.
— А если бы предложил? — продолжала пытать меня Кроля.
Я невесело вздохнула.
— То сбежал бы от меня через неделю.
Соседка вредно хмыкнула:
— Не такой уж ты и отвратный человек.
— Нормальный я человек, и дело совсем не в этом. Понимаешь, я настолько не похожа на эту его кису, да и на него самого…
— Было бы странно, если бы ты была похожа на мужика!
— Оля, блин! Мы с ним с разных планет. Я интересна Стасу пока не пропадёт эффект новизны. Ему по приколу со мной ругаться, бегать за мной. Он просто не знает, что такое отказ. Вот это и толкает его на геройства.
— Разве это плохо?
— Конечно, плохо. Потому что когда это всё спадет, останусь только я и мой характер. И вот именно тогда, он начнёт свои попытки меня переделать. Я вдруг резко перестану вписываться в его круг общения и соответствовать каким-то общепринятым стандартам, обязательно не понравлюсь его маме, шокирую бабушку или ещё фиг знает что, отчего он начнёт стесняться и стрематься меня.
— Ой, Вера, бред не городи!
Для убедительности Кроль даже мне по лбу постучала, рассчитывая на то, что мозги у меня на место встанут.
— Олька, я больше никогда в жизни не буду подстраиваться под чьи-либо ожидания.
— Ты сейчас про родителей или про Олега?
Да, за годы совместного проживания в одной комнате она неплохо меня узнала.
— Про всех. И про Стаса в том числе.
— Он-то где накосячить успел?
— Вот именно, что нигде. Оля, если бы ты его видела. Высокий, красивый, с этой своей стрижечкой и глаженными брючками. Ещё и умный, скотина! Я рядом с ним растоптанный жизнью воробей…
— Комплексуешь, что ли?
— Нет. Но это же очевидно… Мне там просто не место.
— То есть ты бегаешь от мужика, потому что он слишком хорош для тебя?
— Нет, я бегаю от мужика, потому что ничего не хочу иметь с ним общего. Ни с ним, ни с кем-либо ещё. Оль, ну, правда, мне сейчас вообще никто не нужен. Мне бы своих тараканов в голове разогнать, куда мне в отношения соваться? К тому же, повторяю, мне никто ничего не предлагал! Он вообще со мной дружить хотел!
— Вот же сволочь, — подкалывает меня Кроля.
— И не говори.
Несколько часов спустя, когда Кроля уже спит, я ворочаюсь в своей постели. В эту ночь собственное одиночество ощущалось мной как никогда. Вечерний разговор всколыхнул во мне кучу ненужных воспоминаний, которые теперь грызли меня изнутри. Вспоминалась мама, с которой я не общалась уже больше года. Обида, недовольство, непонимание каменной стеной стояли между нами. Хотя иногда мне сильно не хватало её, но я упрямо гасила в себе это переживание. Отец ещё предпринимал слабые попытки вернуть меня в лоно семьи, что в его понимание означало поставить меня на путь исправления. Им обоим казалось, что я разрушаю свою жизнь, предавая всё то, что было заложено в меня природой и воспитанием. Но даже сейчас, нервная, раздражительная, вечно мёрзнущая и невыспавшаяся, я ощущала себя более целостной и гармоничной, чем в первые девятнадцать лет своей жизни. Это сложно, понимать всю силу их разочарования, но ведь и мне было в чём обвинить их.
А ещё Олег, который тоже остался где-то в прошлом, в той сытой и глянцевой жизни, что и родители. Вот только если последние хранили холодное молчание, приглашение на свадьбу я в расчет не беру, то Першин уже почти месяц предпринимал неясные попытки дозвониться до меня. Он звонил, я не отвечала. Он звонил опять, я беспокоилась. Он переставал звонить, а я начинала нервничать, зная, что он обязательно объявится вновь. Олег не менял номера, не писал сообщений, он просто звонил мне в пустоту. И с каждый разом у меня появлялось стойкое ощущение, что он не столько хочет связаться со мной, сколько делает всё возможное, чтобы я не забывала. И получалось у него это вполне успешно, потому что я всё больше и больше начинала паниковать. Нет, я не боялась Першина, и если не брать в расчёт его непомерные амбиции, то в целом он был безобиден. Но у меня вновь появлялось чувство загнанности, когда стены сжимаются и давят, давят на меня.
И словно в доказательство всем моим мыслям под подушкой завибрировал телефон. Я замерла, а потом разозлилась. Как же меня это всё достало! Я схватила сотовый и выскочила в коридор.
— Какого хрена тебе вообще от меня надо?! — зашипела я в трубку, проклиная Олега и злясь на себя, за свою же эмоциональность.
— Эй-эй, спокойней давай, — попросил меня знакомый голос, который к моему глубочайшему удивлению не принадлежал Першину. — Слушай, у меня прям дар. Я тебе ещё и слова не успел сказать, а уже бешу.
— Стас? — растерялась я.
— Я. А что, ждала кого-то другого? Если так, то мне как… начинать беспокоиться, что есть кто-то ещё, кого ты ненавидишь так же сильно как и меня? Или ты в принципе со всеми такая «добрая»?
В душе зародилось предательское чувство радости вперемешку с уже знакомым трепетом.
— Ты время видел?! — наехала на него, но уже более миролюбиво.
— Всего лишь два часа ночи. Ты же в баре ещё и не в это время освобождаешься.
— Ну так и я не в баре…
— Ну так ты и не спишь.
Я упёрлась лбом в прохладную стену и зажмурилась. Как же мне хотелось спросить, что ему надо от меня, но это бы означало, что у нас с ним могут быть общие дела. Но признавать это я не собиралась, поэтому хранила стоическое молчание.
— Вера, — очень тихо позвал он меня.
— Да? — почти шёпотом спросила я.
— Очень нужна твоя помощь, — в его голосе больше не было привычной игривости или лёгкости, Стас был предельно серьёзным и собранным. — Мне, правда, больше не к кому обратиться. Если я подъеду сейчас к твоему общежитию, сможешь выйти?
— Поздно уже… — предпринимаю я последние попытки отбиться.
— Знаю. Но другого времени у меня уже нет.