– Расколдуй мою маму! Пожалуйста! Нельзя, чтобы она была людоедка! Так нечестно!

Любая сказочная ведьма на этом месте ужасно рассердилась бы и превратила бы меня – например, в курицу, которую можно зажарить и съесть на обед. Или во что-нибудь еще похуже, хотя не представляю, что может быть хуже жареной курицы. Даже думать об этом не хочу.

Но тетя Ида почему-то не сердится.

– Да, действительно нечестно, – соглашается она. – Только я твою маму не заколдовала. В последний момент забыла нужное заклинание, представляешь? Поэтому ничего не получилось. Все в порядке с твоей мамой.

И тогда я наконец решаюсь поднять голову и посмотреть ей в лицо. Тетя Ида улыбается. И говорит:

– А вообще имей в виду на будущее: превратить человека в людоеда совершенно невозможно, даже если заклинания не забывать. В принцессу или в жабу – запросто. Или, например, в розовый куст. А людоедом надо сразу родиться. А нет – значит, нет. Без обид.

Я слушаю ее, открыв рот. Ага, значит, в жабу, все-таки можно! Так и знала, хотя папа говорит, что в сказках сплошные выдумки. Это он меня просто успокаивает, чтобы не боялась, взрослые вообще довольно часто обманывают, хотя делают вид, будто врать нельзя. Хорошо, что тетя Ида честная. Не каждый день ведьмы вот так запросто открывают свои секреты. Мне очень повезло.

– Только в жабу тоже, пожалуйста, маму не превращай, – прошу я. – Тогда нам придется посадить ее в аквариум. Маме там точно не понравится. Она даже в речке купаться не очень любит, окунется и сразу бежит назад.

– Ладно, – легко соглашается тетя Ида. – В жабу не буду, договорились. А в принцессу можно? Ну, если я вдруг все-таки когда-нибудь вспомню заклинание.

Я молчу, пытаясь представить последствия подобного превращения. Вреда, вроде бы, никакого. Зато у мамы будет дворец, корона и много красивых платьев. И сундуки с драгоценностями, как в кино. Может быть она даст мне их поносить? Ну или хотя бы померить? А может быть, лучше превратить в принцессу не маму, а сразу меня? И тогда не придется ни у кого ничего выпрашивать, пусть лучше мама сама просит у меня, а я ей дам, сколько захочет. Здорово я придумала! Ведьмам же, наверное, все равно, кого заколдовывать, лишь бы заколдовать? Или нет?

Я открываю рот, чтобы спросить, но вместо этого почему-то начинаю плакать. Взрослый сказал бы «от облегчения», но я-то пока не взрослая, мне всего пять с половиной лет, и я понимаю только одно: ужасно стыдно реветь при посторонней ведьме тете Иде. Теперь она наверное не захочет превращать меня в принцессу, скажет: «Принцессы плаксами не бывают», – и будет совершенно права, действительно не бывают. Так что лучше наверное и не просить.

Тетя Ида обнимает меня крепко-крепко и гладит по голове.

– А хочешь конфету? – вдруг спрашивает она. – Она не заколдованная. Обычная, из магазина. «Белочка». Будешь?

Я беру конфету, вежливо говорю: «Спасибо», – и, не разворачивая, прячу угощение в карман. Мало ли, что тетя Ида говорит «не заколдованная». От ведьминой конфеты вообще во что угодно можно превратиться, даже без заклинаний, это любому дураку ясно, если он хотя бы одну сказку в своей жизни прочитал.

А превращаться мне пока не хочется. Даже в принцессу немножко страшно, а если не в принцессу, тогда ни за что! Зато мне ужасно хочется посмотреть, как превратится кто-нибудь другой. Только не мама, конечно. И не папа. Кто-нибудь, кого не так сильно жалко. Например…

Жанна уже во дворе, сидит на своем равновесии. Теперь я знаю, что качели такого типа называются «балансир», а в детстве мы говорили: «равновесие». «Идем кататься на равновесии», – и сразу ясно, о чем речь.

Жаннино равновесие сломалось еще зимой, что-то там внутри заржавело, застряло, и доска больше не летает вверх-вниз, а замерла неподвижно, причем под таким углом, что сидеть на ней неудобно, сползаешь. Никто там никогда и не сидит, кроме Жанны, ей нравится вскарабкаться повыше и усесться, вцепившись в края доски. Или лечь на спину, свесив руки и ноги по сторонам, – в такие моменты Жанна похожа на сломанную куклу, и я всегда немножко надеюсь – вдруг она взаправду умерла. То есть, на самом деле, я не хочу, чтобы Жанна умирала, а все-таки здорово было бы посмотреть на настоящего мертвеца и может быть даже потрогать, хотя я совсем не уверена, что решусь. Но вдруг?

Жанна видит меня и сразу демонстративно отворачивается. Но я все равно достаю из кармана тети Идину конфетой. Очень волнуюсь: а вдруг Жанна ее не возьмет? Когда Жанна такая сердитая, к ней лучше не лезть, это все во дворе знают и стараются не связываться.

Но я не могу не лезть и не связываться. Мне надо прямо сейчас! Очень не люблю ждать. От ожидания в животе делается дырка – невидимая, но самая настоящая. И все в нее улетает, становится каким-то ненужным, безвкусным и безрадостным, даже мороженое, карусель и мультфильмы, никакого от них удовольствия, пока чего-нибудь ждешь.

Поэтому я подхожу к качелям и говорю Жанне:

– Моя мама не людоед. Она вообще не заколдованная. Тетя Ида заклинание забыла и до сих пор не вспомнила. Она добрая, хоть и ведьма. И конфеты у нее обычные, из магазина. Я целых две съела и ни во что не превратилась. А одну тебе принесла. Хочешь?

Жанна неопределенно дергает плечом. Молчит. Думает. Наверное боится брать ведьмину конфету. Кто угодно на ее месте испугался бы!

– Ладно, – наконец говорит она. – Давай.

И протягивает руку. Все-таки она очень храбрая. И никогда не плачет. Наверное, из Жанны получилась бы очень хорошая принцесса, лучше, чем из меня. Обидно, но это так.

Пока Жанна ест конфету, я успеваю представить, как вот сейчас она квакнет, подпрыгнет высоко-высоко, а в траву приземлится уже жабой, противного зеленого цвета, такого же, как ее кофта, которую она как нарочно надела, чтобы легче было превратиться.

Но Жанна ни в кого не превращается. Комкает зеленый конфетный фантик и кидает его далеко-далеко, в траву. Я смотрю, куда он падает. Надо обязательно запомнить и потом подобрать. У меня таких зеленых с белкой уже много, они вообще у всех есть, ни на что интересное не обменяешь. Но это все-таки не простая конфета, а тети Идина. И бумажка, наверное, тоже волшебная, лучше ее сохранить. Но при Жанне я ее поднимать не стану. Волшебный фантик – это будет мой секрет.

Наконец Жанну зовут обедать. Значит, и меня сейчас позовут. Но пара минут, чтобы найти в траве скомканную бумажку и спрятать ее в карман, у меня все-таки есть.

Вечером Жанна не выходит гулять. Я сижу, прилипнув к окну, жду, когда она появится во дворе, но время идет, уже начинает темнеть, а Жанна все не выходит, и у меня замирает сердце: неужели все-таки превратилась? Интересно, во что?

Больше всего на свете мне хочется пойти в Жаннин подъезд, подняться на четвертый этаж, прижаться ухом к двери, послушать, что сейчас происходит у них дома. Наверное, Жаннина мама плачет? Кто угодно заплакал бы, если бы его дочка вдруг превратилась в жабу. Это, конечно, не так страшно, как мама-людоед, но тоже ничего хорошего.