– Хорошо, Михаил… Но что же получается, на дворянство в целом в преобразованиях общества рассчитывать вообще нельзя?

– Это, увы, тупик в исторической перспективе. И, как вы верно подметили, чревато…

– А кто тогда остается, неужели банкиры? – попытался угадать самодержец.

– Ха! Вот уж эти достойные мужи, сколько вы им ни предложите, перепродадут и вас, и всю Россию оптом и в розницу тому, кто предложит на пять копеек больше! – хохотнул в ответ доктор. – Нет, конечно.

– Тогда, может быть, все-таки заводчики, наша промышленная буржуазия?

– И снова мимо, ваше величество. При их бесспорной важности для развития страны по индустриальному пути, при том, что, создавая и расширяя промышленность, они работают на благо России, смысл их деятельности вовсе не идеалистический альтруизм, но получение прибыли. Законы империи им позволяли делать это вполне вольготно более тридцати лет. Как вам известно, ряд наших промышленных воротил имеют уже громадные состояния. Некоторые из них пока еще вполне лояльны к вам. Но таковых, увы, уже меньшинство… Почему пока, спрашивается? Что случилось? Что им-то не так?

Причина очевидна. Они хотят еще больше денег! И видят единственную дорогу к этому в своем политическом влиянии. И абсолютная монархия становится им в этом помехой. Не потому, что участие во власти в той или иной форме дорого стоит, а всего лишь потому, что, урвав свой кусок политического капитала при вас, потом, при Алексее Николаевиче, все может перемениться на сто восемьдесят градусов. Ибо все будет зависеть от субъективного решения другого человека. Одного человека. Отсюда и растет их общая с банкирами либеральность, и требования парламента и конституции, и финансовая поддержка экстремистов всех мастей, коррупция и ориентация на враждебные Российской самодержавной империи государства. Не потому, что они против России. Просто идеальное общественное устройство для них и для финансовых воротил – демократическая республика во главе с выборным президентом и подотчетным парламенту правительством. Там можно купить всех и все. Там можно привести к власти кого угодно. Кого – не важно, хоть подонка и законченного мерзавца, главное – проплаченного, своего…

– Какая же это гадость…

– Это реалии жизни, ваше величество. Где главная гадость – это деньги. Но, увы, без них пока никак. Поэтому, государь, как реальную опору трону, буржуазию, что финансовую, что промышленную, вряд ли стоит всерьез рассматривать. Скажу больше: некоторым конкретным представителям этого класса вам предстоит, как говорится, начать перекрывать кислород. И не мешкая. У замешанных в поддержке деструктивных сил даже отбирать собственность и дело. И учтите, кстати: главный выразитель их чаяний и суперагент в Зимнем – это, как ни прискорбно, господин Витте, который после снятия с поста министра финансов ненавидит вас, лично вас, всеми фибрами души. Так что не обольщайтесь на тему тех четырехсот тысяч, что вы ему на прощанье вручили в конвертике в моем мире. Не оценил…

В отношении же лояльных промышленных толстосумов нужно будет вводить новые формы организации бизнеса. Частно-государственные концерны. С одной стороны, дав больше заказов и денег, с другой – накрепко привязав к государственной колеснице. Ведь хочешь не хочешь, а без интенсивного развития промышленности страна просто не выживет.

– Но каждый завод, каждая фабрика или мануфактура – это же рабочие, пролетарии, о которых вы так печетесь. А не они ли устроили ту самую социалистическую революцию, о которой вы говорили? – скептически протянул Николай.

– Они, голубчики, они… Но если им создать условия, в которых было бы выгоднее работать, а не митинговать, то у вас лет через десять не будет более надежной опоры. За исключением армии и флота, конечно. Средний класс называется, я вам вчера говорил… Рабочие, при правильном отношении власти, будут на вашей стороне. А вот замкнуть пролетариев на выяснение отношений с фабрикантами надо. Причем так, чтобы государство выступало в роли третейского судьи. Нужно дать им возможность легально отстаивать свои экономические права. Как вы помните, Зубатов уже начинал работу в этом направлении…

– И именно это его начинание привело к политическим стачкам и кровопролитию.

– Если бы все было действительно так… Просто некоторые деятели виртуозно сумели понавесить на него всех собак, дабы их собственные просчеты и ошибки выглядели менее рельефно в ваших глазах… Да, да. Я имею в виду конкретно господ Плеве и Витте. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, ваше величество. В моем времени была одна хорошая поговорка: если не можешь предотвратить пьянку, нужно ее возглавить. Этим Зубатов и занимался. Только на беду поставил не на того идеолога. Господин Тихомиров – английский агент с 1884 года. К сожалению, в моем мире русская контрразведка узнала об этом лишь в ходе Великой войны, через десять лет. Хотя, полагаю, знай Зубатов сей нюансик, смог бы и это обстоятельство на пользу России повернуть.

Многоуважаемый Витте со товарищи сделали все, чтобы поставить на «полицейских профсоюзах», крайне своевременной идее умнейшего человека и государственника, крест. Причем человека, верного вам до могилы. В моем мире, чтобы вы знали, он – преданный, сосланный и оплеванный – пустил себе пулю в висок, узнав о вашем отречении от престола… Так-то, ваше величество…

Если помочь пролетариату организоваться в эффективные профессиональные союзы, да еще защитить их деятельность законодательно, направлять ее, этим можно убить двух зайцев. Во-первых, выбить социальную почву из-под ног большей части социал-демократов и прочих революционеров, а во-вторых, иметь серьезного союзника в случае, если крупный бизнес не примет предложенных ему новых правил игры. А кое-кто из них вывернуться попробует.

Кстати, если вы думаете, что те Союзы русских фабрично-заводских рабочих, что создал по всему Питеру поп Гапон, и так вполне отвечают этим задачам – заблуждаетесь. Именно от них произошла смута, которую в моей истории назвали революцией 1905 года. Но это тоже отдельная тема, прямо связанная с англо-японскими подрывными мероприятиями против империи. Она столь серьезна, что, если позволите, я изложу вам ее отдельно и более подробно в другой раз.

– И как нам дальше быть со всеми дворянами, профессорами, купцами, заводчиками, банкирами, если на них ставку не делаем? Вы правы, ведь многие из них очень амбициозны…

– Их надо занять взаимными разборками.

– Чем-чем, простите? – широко открыл глаза Николай. – Что именно они будут вместе разбирать?

– Простите, фраза из моего времени. Это означает, что они будут разбираться между собой, кто из них самый-самый… А идеальная среда для этих раз… выяснений отношений, – не сразу нашел мыслящий сейчас категориями своего времени Вадик замену «разборкам», – это как раз и есть трибуна общественного парламента. Лет на несколько говорунов и прочий интеллектуальный мусор это займет. Главное, чтобы они были уверены, что действительно влияют на государственную политику. Задача же вашего правительства – реального управления страной этим алчущим наживы деятелям не отдать. Есть несколько домашних заготовок на этот счет. В моем времени все это называлось политтехнологиями и пропагандой.