– Знаете, что я подумал… Банк обязательно возьмет с вас дополнительный процент; полагаю, что вы этого не желаете.

– Разумеется, нет, – длинные девичьи ресницы затрепетали.

– Я приму ваши деньги частным путем, а вы взамен получите казначейские билеты нашего банка.

– Но это будет законно?

– Вполне, – серьезно отвечал Гассман, стараясь смотреть прямо. – Я ведь управляющий, и мне удобно принимать деньги у себя на квартире.

– Ну, если так… – с заметным облегчением произнесла девушка, допив кофе.

Глянув на часы, Эберхард слегка покачал головой.

– Как бежит время, особенно с такой очаровательной девушкой!.. У меня ведь на сегодня намечена масса дел, и мне бы очень хотелось везде успеть. Если вы не возражаете, давайте займемся нашими делами прямо сейчас. Предлагаю проехать в мои апартаменты. Это недалеко. Вы ведь не возражаете?

– Конечно же нет, – отвечала девушка.

В ее голосе прозвучало какое-то торжество. Эберхард внимательно посмотрел на собеседницу, но увидел только наивные зеленые глаза провинциалки.

Прошли мимо официанта, почтительно согнувшегося – пожалованные чаевые он отработал сполна, – и вышли на многолюдную улицу. Карета управляющего, украшенная родовым рыцарским гербом, стояла у самого ресторана. Слуга, заметив выходящего хозяина, предупредительно распахнул дверь и тотчас поспешил на запятки кареты. Повернувшись к Луизе, управляющий обронил:

– Только не отставайте, тут недалеко.

– Не переживайте, не отстану, – пообещала девушка.

И вновь в ее голосе прозвучали какие-то зловещие интонации. А может, все-таки показалось? Улыбнувшись собственным страхам – чего только не покажется, когда на кону стоит около двух миллионов марок! – Гассман захлопнул дверцу. Через большие окна кареты он проследил за тем, как Луиза, слегка приподняв краешек платья, устроилась в кожаных креслах экипажа. Карета тронулась, спрятав девушку за проходящей мимо повозкой.

Еще минут через десять подъехали к небольшому особняку, на втором этаже которого находились апартаменты управляющего. Экипаж Луизы подкатил следом. Возчик, степенный дядька с огромной бородой, распахнул перед фройляйн дверцу, а потом вместе с подскочившим слугой, взявшись поудобнее за ручки, выволок из нутра кареты тяжеленный кованый сундук.

– Господа, – засуетился управляющий, – вот сюда. Лео, помоги! – прикрикнул он на замешкавшегося слугу. – Проходите, господа, я сейчас отопру вторую створку.

Двери широко распахнулись, и, сгибаясь под тяжестью, слуги внесли сундук в дом.

– Осторожнее, господа, осторожнее, сюда, по ковровой дорожке, – суетился управляющий. – Не расшибитесь!

Кроме него, в доме – через стенку – проживали прокурор со своей семьей и крупный чиновник из Министерства иностранных дел. Было бы настоящей катастрофой, если бы из разбитого сундука к ногам прокурора посыпались серебряным дождем бабушкины талеры…

Ломаясь в пояснице, внесли сундук на второй этаж и, задевая коваными углами косяки, ввалились в просторный кабинет. Следом, немного волнуясь, прошел управляющий, а за ним, беспечно подкрашивая губы, – Луиза.

– Ключи при вас? – спросил Эберхард, едва скрывая нетерпение.

– Да, с собой, – ответила девушка.

Сняв с плеча сумочку, сшитую из кожаных лоскутов, она вытащила миниатюрный ключ и, вставив в замочную скважину, повернула. Раздался мелодичный звон отворяемого замка.

– Позвольте, Луиза, я вам помогу, – шагнул вперед управляющий.

– Да, будьте любезны.

Приподняв крышку, Гассман увидел большое количество мешочков разного цвета, сложенных аккуратными рядами до самого верха. В горле тотчас пересохло.

– Надо полагать, что в каждом из этих мешочков находятся деньги? – спросил банкир.

– Да. Талеры.

В комнате, закрывая дверной проем, стоял слуга Фредерик, служивший еще отцу Гассмана. Горообразного облика, он производил удручающее впечатление на всякого, кто его видел. Через такое тело можно было пробиться только с помощью взрывчатки.

– Фредерик, постой за дверью, у меня с фройляйн Луизой будет серьезный разговор.

Молча поклонившись, слуга вышел за дверь. Эберхард подошел к сейфу, стоявшему в самом углу комнаты. Отомкнув его, он вытащил несколько пачек казначейских билетов, перетянутых банковскими лентами, и аккуратно разложил их на столе.

– Здесь ровно один миллион восемьсот тысяч марок. А теперь позвольте мне, фройляйн, убедиться в подлинности талеров.

– Пожалуйста, – охотно отозвалась Луиза. Показав на цветные мешочки, забитые деньгами, она добавила: – Выбирайте любой.

– Поймите меня правильно, Луиза, но порой у меня создается такое впечатление, что в Германии каждая вторая монета поддельная. Фальшивомонетчики очень преуспели в своем ремесле, – проговорил Эберхард, словно бы оправдываясь, – подчас требуется немало усилий, чтобы установить надежность монет. Это я вам говорю как управляющий банка.

Подняв мешочек, лежавший сверху, Гассман развязал его и высыпал на стол содержимое. С тщательностью, на которую способен только банковский служащий, принялся осматривать каждую монету. Одна из монет с потертой поверхностью его насторожила. Вытащив из кармана лупу, он принялся внимательно рассматривать голову орла. Что-то было не так в его гордом профиле: не то поворот головы был недостаточный, не то высунутый язык короче должного. Впрочем, при чеканке монет допускаются небольшие погрешности – тот самый случай, когда штамп слегка пообтерся. Взяв следующую монету, он убедился, что она лишена всяких дефектов.

Луиза, устроившись перед большим зеркалом, поправляла помаду в уголках губ. Подозрительность банкира ее совершенно не беспокоила. Похоже, что она даже не подозревала, что в Германии орудуют шайки фальшивомонетчиков и каждая десятая монета является фальшивой.

Гассман поднял очередной мешок и, осторожно высыпав его на стол, принялся рассматривать монеты. При беглом просмотре они выглядели совершенно одинаковыми, будто бы капли воды. Банкир отмечал лишь стертость, оставленную временем, что лишний раз указывало на их подлинность.

Девушка вздохнула. Процедура пересчета денег ее явно тяготила: уже были подкрашены губы, подведены глаза, примерено с десяток золотых украшений, имеющихся в сумочке, а этот зануда банкир желал осмотреть все монеты до единой. Деньги он изучал дотошно, рассматривая каждую, как если бы намеревался на них жениться. Трижды Луиза глубоко вздохнула, надеясь тем самым поторопить его; но, вооружившись крупной лупой, Гассман вел себя так, словно весь остальной свет перестал для него существовать.

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошел встревоженный слуга.

– Господин Гассман, полиция!

Управляющий мгновенно оторвал взгляд от денег, на его лице отобразилось замешательство.