От обиды у Элдсуайт комок подступил к горлу. Разве можно об этом забыть? Она не в силах одним лишь усилием воли погасить огонь в сердце, который Роберт зажег своим страстным поцелуем. Сделать вид, будто между ними ничего не было. Но сэр Роберт Бретон поступил именно так. Почему бы ей не последовать его примеру. Их поцелуй явился следствием временного помутнения рассудка. И никогда больше не повторится.

– Разумеется, сэр Роберт, – спокойно ответила Элдсуайт. – Вы правы. Надеюсь, вы будете оберегать мою честь и сохраните это маленькое происшествие в секрете от всех, и прежде всего – от моего отца и от графа Глостера.

Элдсуайт втайне надеялась на то, что это послужит сэру Роберту напоминанием о запятнанной чести леди Маргариты и он испытает угрызения совести. Заметив, что на мгновение в глазах у сэра Роберта промелькнула обида, Элдсуайт удивилась. Однако его обида тут же сменилась гневом. Сэр Роберт прищурился и с вызовом взглянул на нее.

– Леди Элдсуайт, когда женщина смотрит на мужчину также пристально, как глазели на меня вы, когда я раздевался, она сама напрашивается на поцелуй или на что-то большее, чем поцелуй. Гораздо большее. Так вы этого хотели от меня? – спросил Роберт хриплым шепотом.

Элдсуайт густо покраснела.

– Нет, что вы. Я… я… – Она не нашлась, что ответить, и опустила глаза. Что она? Не собиралась на него смотреть? Не хотела увидеть все то, что представилось ее взору? Боже милостивый! Оказывается, у нее такая слабая воля, что она даже не может обещать забыть то, что произошло между ними. Даже если это больше не повторится. Она никогда не забудет, как он стоял перед ней обнаженный, будет не раз вспоминать эту ночь. Даже когда выйдет замуж за графа Глостера.

Роберт сел рядом с Элдсуайт на соломенный тюфяк.

– Разумеется, я ни в коем случае не снимаю с себя ответственность за то, что произошло. Но я не ожидал, что вы настолько доверчивы. Мне пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не дать вам то, чего, как мне показалось, вы от меня в тот момент желали.

Услышав эти слова, Элдсуайт разозлилась. Ну что ж, по крайней мере все возвращается на круги своя. И отношения между ними становятся такими, как раньше.

– Я ничего от вас не желала и не желаю. Единственное, что мне нужно, – это вернуть свой замок.

Сэр Роберт сделал вид, будто рассматривает потолок. Его губы тронула едва заметная улыбка.

– Ну уж нет. В тот момент вам кое-что все же было от меня нужно. Я это видел по вашим глазам. Очень красивым глазам: зеленым, как лес, и темным, как ночь. В таких глазах мужчина может утонуть. Найти там землю обетованную, убежище от мирских забот. Такие глаза обещают рай небесный.

Он что, дразнит ее?

Щеки Элдсуайт пылали, она все ниже опускала голову, нервно расправляя на коленях мокрую юбку.

– Вы переоцениваете свои таланты, сэр Роберт. Не каждой женщине вы можете вскружить голову красивыми словами, которые слетают с ваших нежных губ.

О Боже! Что она говорит! Элдсуайт снова бросило в жар. Ну почему из-за этого мужчины она теряет рассудок?

Сэр Роберт расхохотался, запрокинув голову, от души.

Элдсуайт снова стыдливо потупила взор и кашлянула, стараясь переключить внимание на приготовление ужина. Она подошла к огню и, повернувшись к сэру Роберту спиной, помешала ложкой кипящий суп, с удовольствием вдыхая пикантный аромат чабреца.

Вдруг у нее ни с того ни с сего защипало в носу, а глаза начали слезиться. Она отвернулась от горшка с супом и чихнула. Потом еще и еще.

Роберт забеспокоился.

– Вам нужно срочно просушить платье и переодеться. Иначе вы схватите простуду. А то и воспаление легких. – Он взял одеяло, которое висело при входе вместо двери, и бросил его Элдсуайт. – А теперь я вас оставлю, чтобы не смущать своим присутствием. Скажите, когда переоденетесь. – Сэр Роберт вышел из хижины.

Элдсуайт почувствовала облегчение от того, что ей не пришлось переодеваться при сэре Роберте. Она скинула промокшие насквозь кожаные туфли и сняла блузку. Ее любимая рубашка из тончайшего тканого полотна – белая, украшенная голубой тесьмой и серебряной вышивкой, – приобрела грязно-серый цвет и была покрыта пятнами.

Элдсуайт, дрожа от холода, завернулась в одеяло. Видавшее виды шерстяное одеяло, которое, казалось, того и гляди рассыплется от ветхости, оказалось коротким и не доставало ей до колен. Нагая и босая, завернувшись в одеяло, Элдсуайт опустилась на соломенный тюфяк.

На нее внезапно нахлынули воспоминания о доме, о замке Креналден. Он имел когда-то величественный вид, и его башни гордо возвышались над окрестностями, а вокруг простирались плодородные пастбища, на которых паслись откормленные кони с блестящими боками и тучные коровы. Элдсуайт представила себе, как ее отец, весело насвистывая, верхом на своем любимом жеребце Халифе, едет домой по разводному мосту. Во дворе замка, звеня блестевшими на солнце доспехами, оттачивают свое боевое мастерство храбрые рыцари. Изольда весело смеется и, сидя у узкого окна в главной башне, машет отцу рукой…

Элдсуайт закрыла глаза и стала молиться о том, чтобы граф Глостер был жив, а Халиф – цел и невредим. Чтобы замок Креналден удалось отвоевать у врага.

…И еще чтобы оказалось, что сэр Роберт заблуждался, говоря о ее способностях к колдовству.

Выйдя из хижины, Роберт направился к дереву, к которому был привязан Барстоу. Он ни на минуту не спускал глаз с выхода. Сэр Роберт не доверял леди Элдсуайт. Кто знает, что взбредет в голову этой упрямице? Она не из тех, кто будет делать то, что ей велено.

Сэр Роберт вынул из голенища письмо короля и еще раз перечел строчки с размытыми дождем буквами.

«После казни Джона Гилроя – государственного изменника – сэр Роберт Бретон, второй сын Рольфа, графа Хиллсборо, должен быть вознагражден двумя сотнями гектаров земли, расположенной вдоль реки Грев, граничащей на севере с Шропширом, на юге – с Таддингли, на западе – с замком Креналден, а на востоке – с графством Уиллоу. Этот участок, являющийся собственностью Генриха II, короля Англии, а также пятьдесят гектаров земли, в свое время перешедшей по наследству второму сыну графа Хиллсборо, в настоящее время находящейся во владении графа Креналдена, явится рыцарским вознаграждением для сэра Роберта, которое будет ему пожаловано после разгрома Джона Гилроя и его войска».

Роберт спрятал его обратно в голенище сапога. Хотя этот земельный надел являлся всего лишь частью усадьбы Кренатден, он был большим и включал в себя участок, по традиции передаваемый второму сыну графа Хиллсборо, пока Генрих не разрешил графу Креналдену забрать его себе за какие-то услуги, оказанные им Короне. Гарольд не оспаривал это решение, но король дал понять, что землю можно вернуть одним-единственным путем – нужно завоевать это право, разбив Джона Гилроя. Тогда в придачу можно будет получить не только тот самый земельный надел, но и участок, гораздо больший по размеру.