Что с ними будет, оба уже знали – муры скармливали рейдеров заражённым на небольшой арене, делая ставки и устраивая гладиаторские бои, выпуская с ножами или дубинками против лотерейщиков, бегунов, и топтунов. Выигрыш с тотализатора всегда был обильным, а останки рейдеров паковались и продавались внешникам. Он подошёл к рейдерам и силой залил им в глотки отвратительного качества живец, подготавливая к боям без правил.

– Такси позорное, а официантки тем более, – сплюнул Кирпич.

Врезав обоим ещё раз, толстый повёл обоих в маленький коридор, отпер две камеры и, втолкнув их по одному, швырнул каждому маленькую бутылочку с живцом. Зрители любили, когда у жертвы были силы бегать от топтунов и сопротивляться.

Рой хлебнул немного живца.

– Рой, что думаешь? – отозвался Кирпич из своей камеры.

– Думаю, у тебя радиомаячок где-то спрятан, и ты ждёшь подмоги, – отозвался Рой.

– Блин! Твою мать Рой! – тут же отозвался Кирпич. – У тебя, что дар сенса или телепата?

– Нет, – хмуро ответил Рой.

– Да, маячок есть, но у него радиус действия всего пятнадцать километров, – отозвался Кирпич. – Нас могут и не найти. Нужно сейчас что-то сделать.

– Тихо! – прервал его Рой. – Сюда идут.

Слух не обманул его, и дверь в конце коридора открылась, явив какого-то увешенного оружием типа и недовольного тюремщика.

– Эти? – брезгливо спросил тот.

– Они, Чалый, они, – кивнул толстяк.

– Кабан, ты что, совсем дурак? Или в торчка превращаешься? – психанул Чалый.

– Не, ну а чо? – не понял Кабан.

– Чо, чо, через плечо, – передразнил Чалый. – Мало того, что свежаков в этот раз нет совсем, так и эти куски дерьма больше на отбивные похожи. Какой с них тотализатор? Какие ставки? Да эти две отбивные минуты не протянут и сдохнут. Совсем без хабара нас оставить решил?

– А чо ты не сказал?! – психанул Кабан.

– Нет, ты не Кабан, ты реально баран, – сплюнул Чалый. – Этих двоих готовь к утру, так, чтобы у них были силы бегать подольше. Не подготовишь – сам пойдёшь от топтунов бегать.

Чалый удалился, матерясь сквозь зубы, а следом за ним и Кабан, но вскоре вернулся и швырнул каждому через окошко ещё по бутылке живца и армейский сухпай, постаравшись сделать это так, чтобы содержимое сломалось. Следом полетели куски какой-то драной материи.

– Во, теперь и поедим, – обрадовался Кирпич. – Так что думаешь?

– Думаю, нужно ждать рассвета, – Рой вскрыл сухпай. – Даже если выберемся, то в темноте далеко не уйдём.

– Заражённые съедят? – спросил Кирпич, что-то активно жуя.

– Нет, – Рой зажёг таблетку сухого горючего и стал подогревать консервы. – Заражённые до топтуна не видят в темноте. Они охотятся днём, а потом ложатся спать в лёжку.

– Оба! – Кирпич заскрёб в своей консервной банке, поедая гуляш. – А ты и правда много о них знаешь. Толковый трейсер. Так почему бы не бежать пока они спят?

– Я не знаю, как ведут себя те, кто сильнее топтуна, – Рой закусил галетами. – К тому же могут быть виды, которые видят ночью. А мы ночью не видим.

– Да ты прям биолог, – ответил Кирпич. – Может, ты знаешь, и как их на арене поубивать, или на муров натравить?

– Может, – ответил Рой. – Теперь надо отоспаться. Разбуди меня на рассвете, там и… Сюрприз сделаем.

Рой проснулся оттого, что за стенами бу́хала музыка, жёсткий металл-рок.

– Очнулся? – Кирпич уже вовсю молотил в стену кулаками. – Уже время к обеду.

– Твою мать! – выдохнул Рой. – Что за фанфары?

– Муры развлекаются, – ответил Кирпич. – Послушай, как орут на трибунах. Сейчас у них торжественное открытие со стрельбой в воздух, отборным музоном, голыми девочками, спеком и другой наркотой. Потом на арене уже своего часа гладиатор ждёт – на него спустят сначала медляков, потом джамперов с бегунами, а под конец лотерейщика. А потом нас по одному к заражённым отправят, когда те первого доедят. Ты придумал, как их убивать будешь?

– Твою мать! – Рой прислушался.

За стеной царило веселье, вовсю играл бас-рок, орали от восторга и адреналина зрители, какой-то ведущий орал в микрофон, накручивая толпу.

– Сейчас. – Рой снял один из берцев. – Начинай шуметь, и погромче. Нас слышать не должны.

– Привет Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! Мы принесли тебе хлеб и зрелище! – заорал Кирпич, стараясь попадать в такт музыке.

Рой вынул из-под стельки четыре самодельных кумулятивных пули. Муры их не нашли. Теперь следовало действовать быстро. Замок он изучил ещё вчера – надёжный врезной в дверь, со сквозным отверстием для ключа. Выдернув самодельный инерционный детонатор, он принялся высыпать инициирующий взрыватель на упаковку из-под галет, а затем отломил от спичек сухпайка щепочку и стал выковыривать пластид из самодельно рассверленной пули.

– Мальчик на рельсах кабель пилил! Вдруг неожиданно дождик полил! – орал Кирпич, аккомпанируя себе ударами по двери.

Рой продолжал потрошить пули. Заряд должен рвануть, или всё пропало. Аккуратно он запихал тротил в замочную скважину, набив поплотней, собранный инициирующий порошок пошёл следом, затем разломанная таблетка сухого горючего. Тут же он разжевал жвачку из сухпайка и прилепил одну из спичек рядом с сухим горючим. Чиркнул оставшейся, и подпалил её.

– Кирпич! – крикнул он.

– Что?! – отозвался тот. – Придумал, как заражённых убить?

– Нет! Ты уши закрой, рот открой, и ложись лицом в пол!

– Твою мать! – заорал за стеной Кирпич и рухнул на пол.

Сам Рой последовал его примеру, забившись в угол камеры.

Четыре секунды. Три секунды. Две секунды. Одна секунда…

БАБАХ! – рвануло так, что Рой даже почувствовал лёгкую контузию. Он поднялся и ринулся к двери. Дверь была по-прежнему заперта. Замок разворотило и почти вырвало из двери, но его сильно перекошенный засовчик продолжал частично цепляться уголком за гнездо. Рой разбежался и что есть силы, ударил по двери ногой. Дверь пошатнулась.

– Маленький мальчик нашёл пулемёт, и больше в деревне никто не живёт! В городе тоже никто не живёт, где эта сволочь патроны берёт? – продолжал орать уже новую песню Кирпич.

Рой, слушая Кирпича и грохот рок-музыки вовсю мутузил дверь, замок в которой уже болтался на соплях. В коридоре, за дверью, из которой их привели, послышались шаги. Рой пнул дверь так, что замок, наконец, вырвался из плена и свалился на пол, а дверь распахнулась и ударилась о стену.

– В лесу родилась ёлочка, а кто её родил? – во всю глотку орал Кирпич.

Шаги уже подходили к двери. Рой заметался по коридорчику, а потом, упёршись ногами и руками в стены, поднялся до самого потолка над дверью. Дверь открылась, и вошёл Кабан с «Береттой» в руке.