— Но он чувствует бремя ответственности? — закончила за нее Софья.

— Да, слишком остро. Стефан просто не дает себе возможности познакомиться с женщиной, которая смогла бы завоевать его сердце. Я даже беспокоюсь за него.

Софья пожала плечами:

— Он еще молод.

— И необыкновенно хорош собой, — добавила Брианна. Как будто Софье требовалось это напоминание. Как будто она могла забыть неодолимую силу его притягательности. — Какая несправедливость, что двум мужчинам досталось столько красоты. В их присутствии я чувствую себя такой… простушкой.

— Прекрасно вас понимаю, — хмыкнула Софья.

— Может быть, — задумчиво кивнула Брианна.

Софья напряглась. Похоже, ее спутница слишком хорошо представляла, каково приходится той, на кого обратил свое внимание герцог Хантли.

Решительно расправив плечи, она напомнила себе, что приехала в Англию с определенной целью, а не для того, чтобы предаваться мечтам о Стефане.

— Вы хорошо знали герцогиню? — как бы между прочим поинтересовалась Софья.

— Герцогиня всегда была очень добра ко мне.

— Как и к моей матери. Они были большими подругами. Уехав из России в Англию, она поначалу чувствовала себя очень одинокой, и они долго переписывались. — Софья искоса взглянула на Брианну. — Вам не попадались их письма?

— Письма? Нет, не припоминаю. — Брианна нахмурилась. — Подождите… О, конечно.

— Да?

— Помню, я как-то спросила Эдмонда, почему они со Стефаном так не любили своего кузена Говарда Саммервиля. — Она состроила гримасу. — Говард жил недалеко отсюда, мы иногда встречались, и я знала, что он зануда и ябеда, но они просто на дух его не переносили. Мне казалось, что это уже чересчур.

Софья вымученно улыбнулась, не понимая, какое отношение имеет Говард Саммервиль к письмам ее матери.

— И что сказал Эдмонд?

— Сказал, что Говард постоянно клянчил у них деньги и что несколько раз они ловили его на том, что он крал вещи из Мидоуленда, чтобы продавать их в Лондоне.

— Мой бог! Какой ужас.

— Обычно он крал какие-то небольшие предметы, табакерки или статуэтки, но однажды Стефан застал кузена в комнате герцогини, где тот рассовывал по карманам старые письма.

— Письма? — Софья так сжала цветок, что розовые лепестки посыпались на дорожку. Неужели Говард Саммервиль прочитал письма? Если так, то не он ли шантажировал ее мать? — Вы уверены?

— По крайней мере, так сказал Эдмонд. А что?

— Странно, что кому-то понадобились старые письма.

— Говарду здорово за них досталось, — рассмеялась Брианна. — Стефан разбил ему нос и сломал три ребра. Эдмонд едва оттащил брата.

Софья замерла.

— Понятно.

— Я не хочу сказать, что Стефан склонен к насилию, но память о родителях очень ему дорога.

Страх, не отпускавший ее несколько последних дней, точно стальным кольцом сжал сердце.

Конечно, Стефан не поднял бы на нее руку, если бы узнал, что она ищет. В конце концов, он джентльмен и воспитан в соответствующем духе. Но он возненавидел бы ее.

И имел бы на то полное право.

— Его можно понять, — прошептала она.

— Кузена Стефан так и не простил, — продолжала Брианна, не замечая, какое впечатление произвел ее рассказ на Софью.

Итак, письма хранились в спальне герцогини. Но какие письма? Те ли, которые она искала?

Софья вздрогнула — из-за куста вдруг выскочил и запрыгал перед ней огромный пес.

Она испуганно вскрикнула, а Брианна рассмеялась:

— Не бойтесь. Пак никого не обижает. Верно, дружок?

— Пак? Его зовут Пак?

— Вообще-то Пак Второй, — ответил знакомый голос, и Софья повернулась. Из-за фонтана вышел Стефан.

— Вы сегодня рано вернулись. — Брианна поднялась со скамейки и с улыбкой шагнула навстречу деверю. — Мы ждали вас только к обеду.

— Трудно заниматься очисткой сточных канав, когда под твоей крышей гостят две такие красавицы, — усмехнулся герцог, не отводя глаз от одной из них.

— Он имеет в виду вас, Софья, — рассмеялась Брианна. — Стефан столько раз забывал о своих обещаниях заглянуть на чай в Хиллсайд, что я уже перестала обижаться.

— Если я не приходил, то только из-за вашего ревнивца-мужа. С ним даже ваш бисквит в рот не лезет.

— Вы отъявленный лгун, а мне пора немного отдохнуть. — Брианна с явным удовлетворением перевела взгляд со Стефана на Софью. — Жуткое неудобство, постоянно хочется прилечь.

С опозданием вспомнив о манерах, герцог взял руку невестки и склонился над ней в поцелуе.

— Чудесное неудобство.

— Да.

— Если что-то понадобится, не стесняйтесь и сразу же зовите.

— Сейчас мне ничего не нужно, только бы вытянуть ноги. Увидимся за обедом.

Глядя Брианне вслед, Софья вдруг поняла, что осталась с герцогом наедине. Сердце беспокойно затрепетало. В последнее время она делала все возможное, чтобы избежать именно такой ситуации.

— Я, пожалуй…

Договорить она не успела — Стефан быстро шагнул к ней и схватил за руки.

— Нет.

Он не мог оторвать глаз от этого лица. Лица, что преследовало его повсюду, что вторгалось даже в сны. Эти чистые, невинные синие глаза. Эти тонкие черты. Этот упрямый подбородок.

Эти роскошные губы, казалось умолявшие о поцелуе.

Господи. Как же он устал. Устал ждать, когда она объяснит истинную цель своего приезда в Англию и настойчивого стремления в Мидоуленд. Устал играть роль радушного хозяина.

Он хотел владеть ею. И к дьяволу все остальное.

Словно ощутив повисшее в воздухе напряжение, Софья облизала высохшие вдруг губы и опустила потемневшие от нарастающего желания глаза. Скрыть то, что переполняло ее, было уже невозможно.

— Нет? Вы о чем?

— Вы ведь хотели сказать, что вам нужно позаботиться о Брианне, укрыть бедняжку пледом или принести ей воды. Или, может быть, вам внезапно потребовалось переодеться. В последние дни вы избегали меня под любым предлогом.

Его насмешливый тон задел ее.

— Если вы так уверены, что я избегаю вас, то зачем настаивать, чтобы я осталась? Не странно ли?

Он сжал пальцы на ее запястье и, повернувшись, потащил за собой по дорожке.

— Приложив столько сил к тому, чтобы вы чувствовали себя в Мидоуленде как дома, разве не заслуживаю я права знать, в чем причина вашего нежелания быть в моей компании?

Софья опустила голову, боясь, что лицо выдаст ее столь тщательно скрываемые чувства.