– Слово вора?

– Ну да…

– Да, слово вора – это сильно, – усмехнулся Богдан.

Он мысленно представил сцену на вокзале. Сидит женщина с чемоданами, надо в туалет, а ноша тяжелая. Рядом сидит мужчина в цивильном костюме, она просит его посмотреть за чемоданами. Тот соглашается и дает слово вора, что с вещами ничего не случится… Хотелось бы увидеть глаза этой женщины в реальности. Это было бы незабываемое зрелище.

– Как этого человека зовут, который тебя нанял?

– Не знаю.

– Как он выглядит?

– Высокий такой, в солнцезащитных очках… Усы, борода…

– Опознать сможешь?

– Ну, я не знаю… Кепка у него была, он ее на глаза натянул. Очки опять же… Может, и опознаю, если увижу…

– В чем он был, в рубашке?

– Да, в рубашке.

– С коротким рукавом?

– Нет, с длинным…

– Наколки на пальцах рук не видел?

– Нет.

– Что нет? Не было или не обратил внимания?

– Не помню. Может, что-то и было… Вы мне ширнуться дайте, а я вспомню… Ой, хреново мне! Ой-о-ой!..

Наркоман действительно чувствовал себя неважно: ломка у него, а это не сахар. Но ведь он же нашел в себе силы наброситься на Богдана, значит, и разговаривать сейчас мог. Просто парень решил включить дурака.

К подъезду на скорости подъехала «канарейка», резко, с визгом остановилась. Из машины выбрались два патрульных милиционера. Рыхлоносый мордастый сержант и молодой старлей с большой фуражкой на маленькой голове.

– А-а, товарищ лейтенант! – с сарказмом былинного героя протянул сержант. – Опять вы отличились…

Похоже, общение с молчаливым и, в общем-то, беспомощным старлеем распоясало этого могучего деревенского парня, и он решил, что в столь фамильярном тоне можно общаться со всеми лейтенантами.

Богдан пристально, исподлобья глянул на этого балагура, и тот не устоял перед ним, отвел глаза в сторону. И только тогда увидел валяющуюся на земле финку. Только тогда и дошло до него, какая опасность угрожала Богдану…

* * *

В милиции работают жесткие люди, могут и нагрубить на допросе. Или даже чем-нибудь тяжелым стукнуть. Но Семену Захаркину повезло. Бить его никто не собирался. Ему всего лишь пообещали дозу, и он рассказал все без утайки.

Вчера он тоже получил дозу своего наркоманского счастья. Старший лейтенант Скальцев помог Богдану с ампулой морфия и этим развязал язык несостоявшемуся киллеру. А сегодня Захаркиным занялся Ревякин.

– Как ты узнал, где живет лейтенант Городовой? – спросил Илья.

– Да я не знал. Мне показали место, где я должен был его ждать…

– А как ты узнал Городового?

– Мне фотографию показали…

– Тебе велели убить Городового или просто напугать?

– Сказали, что ножом его ударить надо… Я не собирался никого убивать!

– Но ударить собирался?

– Да, только ударить…

– А как зовут человека, который тебя нанял, ты не знаешь?

– Нет, он не назвался…

– Как он выглядел?

Ревякин зашел на новый круг, но ничего нового не узнал. Татуировок на руках у заказчика не было, особые приметы отсутствовали, если не считать усов и бороды, которые запросто могли быть накладными.

Капитан снова заставил Захаркина пролистать фотоальбомы, где мог быть запечатлен заказчик, но и на это раз результат оказался нулевым. И фоторобот, который был составлен по его показаниям, никого не мог напомнить. Глаза скрыты очками, форма лица искажена кепкой и бородой…

Захаркина увели, и Ревякин повернулся к Богдану:

– Ну, что скажешь?

– Дело ясное, что дело темное.

– Тебя не смущает слово вора?

– Смущает.

– А морфий на сто доз?.. Я точно знаю, что Рычаг занимается наркотой. У него свой канал поставки. И сбыта… Да и кто еще мог тебя заказать?

– Ну да, больше некому.

Богдан и сам склонялся к мысли, что это Рычаг пытался свести с ним счеты.

– Только вот одна проблема, парень. Я говорил с Рычагом, он сказал, что претензий к тебе не имеет. Ну, погорячились, с кем не бывает. А то, что Бурдуков за пушку схватился, так это его личное горе. Ты же здесь ни при чем…

– Сказать можно все что угодно.

– Это верно. Вор – зверь хитрый. Его слово – закон, но только для своих. Если он дал слово ментам, то оно ничего не стоит… И все-таки меня терзают смутные сомнения. Почему на тебя бросили никчемного Захаркина? Он же ни черта не умеет! А Рычаг знает, что голыми руками тебя не взять. Тут спеца надо было подсылать, чтобы тебя завалить… Может, Рычаг всего лишь припугнуть тебя хотел?

– Не думаю. Захаркин, может, и дилетант, но если бы я не среагировал, он пырнул бы меня в бок. А там печень…

– Но ты же среагировал?

– Потому что трезвый был. И ушки на макушке. А если бы я со спиртным перебрал? Всякое ведь бывает. Водка притупляет реакцию, а много водки ее просто убивает…

– Спорить не буду… И скажу тебе, что ситуация не из приятных.

– И что теперь делать?

– Не знаю. Если бы Захаркин сдал Рычага, проблем бы не было – взяли бы его, оформили. А так на этого гада у нас ничего нет. Разве что незаконный метод попробовать…

Богдан хотел спросить, что именно предлагает Ревякин, но вдруг открылась дверь, и в кабинет вроде бы неторопливым, но при этом стремительным шагом зашел майор Шумов. До сих пор начальник уголовного розыска находился в отпуске и выйти на службу предполагал только через неделю.

– Встать-равняйсь-смирно-вольно! – с улыбкой до ушей скороговоркой выдал Ревякин.

Но Богдан действительно вытянулся в струнку.

– Да расслабься ты, лейтенант, – усмехнулся Шумов. – Мы не на строевом смотре…

Ему было не больше тридцати. Высокий, сухопарый, высоколобый, с широкими блестящими залысинами. Взгляд цепкий, проницательный, как у матерого мента. На какой-то миг Богдану показалось, что этот человек смотрит на него не снаружи, а изнутри.

– Насколько я понял, у нас вдруг резко повысилась раскрываемость по тяжким преступлениям. Покушение на жизнь сотрудника милиции – дело серьезное…

– Лихо начал службу лейтенант, – перебил начальника Ревякин.

– Ну, не подставляться же ему под пулю и под нож.

– Дураков нет, – усмехнулся Богдан.

– Так держать, лейтенант, – подмигнул ему Шумов.

– Хороший из него опер выйдет, жаль будет потерять на взлете, – кивнул Ревякин.