Вот и меня при одной только мысли, что предстоит провести ночь, и, по всей видимости, не одну, рядом с Ильей, почему-то охватывала нервная дрожь. Господи, я ведь столько ночей провела в объятиях его двойников, а теперь вот нервничаю… Словно все в первый раз… И я сейчас не имею в виду занятие любовью, полагаю, говорить об этом еще слишком рано… Да и присутствие Карла Генриховича на соседней кровати не очень-то располагает к этому действу. В трепет же приводит даже сама близость Ильи, возможность находиться совсем рядом с ним, чувствовать его дыхание, прикасаться, пусть и случайно, к его обнаженной коже, и… Да кого я обманываю? Конечно же, мне хочется более откровенных действий, поступков со стороны Ильи, хочется его поцелуев и ласк…

«А вдруг все так и закончится на том спешном поцелуе и нашей совместной и вполне себе невинной ночевке у Стоунхенджа?– эта ужасная мысль возникла из ниоткуда и пронзила в самое сердце, вновь пошатнув всю мою веру. – Что если Илья все это сделал лишь в минутном порыве, а теперь жалеет о своей опрометчивости? Ведь он за весь сегодняшний день ни разу не проявил каких-то особенных чувств по отношению ко мне…Вел себя как ни в чем не бывало».

Шаги и голоса за дверью заставили меня отвлечься от своих печальных раздумий, и я поспешно забралась в кровать. Натянула повыше одеяло и, повернувшись к стенке, сделала вид, что уже сплю.

Скрипнула дверь, а следом раздался шепот Карла Генриховича:

– Тише… Катя уже спит. Не разбудите ее…

Следующие несколько минут до меня доносилась лишь приглушенная возня: по-видимому, мужчины раздевались ко сну. Потом вновь раздался скрип, на этот раз раскладушки Карла Генриховича, и его тихий голос:

– Спокойной ночи…

– Спокойной, – ответил Илья, и я почувствовала, как кровать слева от меня просела.

Затем он осторожно приподнял свободный край одеяла и, накрывшись им, вытянулся рядом. Мое сердце колотилось как безумное, но я боялась даже пошевелиться. Когда же рука Ильи коснулась моей щеки, убирая с нее прядь волос, у меня все внутри замерло в ожидании того, что может последовать далее. Тем временем его пальцы едва ощутимо прошлись по моему лицу, скользнули к шее, задержались на плече, после нырнули под одеяло и попытались очертить контур моего бедра…

Но в следующую минуту, будто устыдившись, Илья одернул руку, тем самым прекращая тайное исследование моего тела. Вместо этого просто подвинулся ближе, обхватил меня за талию и уткнулся лицом мне в волосы, едва слышно прошептав:

– Спокойной ночи…

Дождавшись, пока его дыхание станет ровным, и сам он, погрузившись в сон, меня уже не услышит, я так же тихо прошептала в ответ:

– Спокойной ночи…

На следующий день я вновь помогала миссис Флинн в ее булочной. Илья остался у нее дома, чтобы заделать дыры в заборе и починить кое-какой домашний инвентарь, а Карл Генрихович отпросился в библиотеку.

Еще утром я попросила у Спенсера несколько листов бумаги и цветные карандаши и когда выдалась свободная минутка, принялась рисовать рекламные листовки для Магдалены. Получилось что-то наподобие маленьких визиток с адресом булочной и предложением скидок. Кроме этого, заручившись согласием миссис Флинн, я сделала плакат с акцией: «Купите три булки хлеба и получите в подарок медовую плюшку». Вначале Магдалена к подобной идее отнеслась настороженно, но после она ей даже понравилась.

Плакат я вывесила прямо на витрине снаружи магазина, а вот визитки решила раздать прохожим. Когда-то в студенчестве я пыталась подрабатывать распространителем рекламных листовок, и вот сейчас этот опыт пришелся как никогда кстати. Сперва люди, непривыкшие к такому явлению, шарахались от меня, но постепенно, один за другим, начали интересоваться и даже благодарили за подаренную визитку. В результате те несколько десятков рекламок, что я осилила нарисовать, разошлись в течение часа.

Довольная проделанной работой, я уже собралась возвратиться в магазин Магдалены, как вдруг мое внимание привлекли крики на другой стороне улицы. Кричали мужчина и женщина, при этом у дамы это было скорее похоже на испуганный визг, а ее спутник, наоборот, весь покраснел от злости. Источником же их столь негативных эмоций была девчушка, совсем маленькая, лет пяти-шести, бедно одетая и не менее испуганная, чем орущие на нее взрослые.

– Помогите! Она дотронулась до меня! – верещала женщина, показывая на девочку пальцем.

– Прочь отсюда, отродье дьявола! – растеряв весь свой благовоспитанный образ, орал на нее же господин.

Вокруг них уже начали собираться зеваки, и я тоже решила подойти поближе, чтобы разузнать, в чем вина этого ребенка. Однако пока я дошла до того места, девчушка, гонимая обозленной толпой, уже убежала. Зато дама, та, что главенствовала в этом скандале, уже вовсю заливалась слезами и смотрела на свои руки, словно они были чужими.

– Воды мне, воды…– стонала она. – Дайте мне смыть эти греховные прикосновения…

– Но волнуйся, дорогая, – кружил около нее мужчина, – тебе эта кара не настигнет… Дьявольская болезнь не поражает тех, кто предан Господу… А более набожного человека чем ты, не найти во всем Солсбери…

Тем временем из соседнего магазинчика выбежала пожилая женщина с кувшином воды и принялась услужливо поливать руки дамы.

Народ постепенно стал расходиться, охая и сочувственно поглядывая на «пострадавшую». Я, так и оставшись озадаченной произошедшим, тоже пошла прочь. В чем могла быть виновата эта девочка? И почему ее прикосновения посчитали «греховными»? Отчего пыталась отмыться эта дамочка?.. Вопросов было много, но уместно ли будет задать их Магдалене?..

Однако этот случай напрочь вылетел у меня из головы, стоило мне переступить порог булочной и увидеть Илью. Оказывается, он уже успел сделать в доме все, что запланировал на сегодня, и поэтому решил заглянуть к нам в магазинчик. Я очень обрадовалась его появлению, хотя и старалась этого не показывать слишком явно. Прошедшей ночью я смогла убедиться, что Илья все-таки испытывает ко мне влечение, и теперь жила в трепетном предвкушении следующих знаков внимания, а, может, и более серьезных поступков с его стороны.

– Миссис Флинн рассказала, что ты устроила ей целую рекламную кампанию, – с улыбкой проговорил он, когда мы случайно оказались с ним наедине в кладовке.

– Так и сказала: «рекламная кампания»? – я удивилась, потому что Магдалене и само слово «реклама» было незнакомо.

– Ну не прямо так, но с ее слов я понял именно это, – поправился Илья.

– Ну, тогда другое дело, – засмеялась я. – Да, я тут вспомнила юность и поработала немного распространителем рекламных листовок, которые сама и нарисовала… Надеюсь, это хоть немного поможет привлечь клиентов в булочную…

Говоря все это, я сразу не заметила, что Илья меня уже не слушает, а с полуулыбкой рассматривает мое лицо.

– Что такое? – сглотнув, поинтересовалась я.