больше мне там ловить нечего, с таким-то деканом. Я в тот же день сдала все учебники, отказалась от комнаты в общежитии, и уехала в Льен. Здесь пришла снова в больницу Сен-Лазар, где уже работала, но там не было вакансии. Зато была в Сен-Мартене. Меня туда рекомендовали, и я вышла на работу. И проработала чуть больше полутора месяцев.

- Ну он и ублюдок, - Грифон решил, что ему плевать, пододвинулся к ней и взял за руку. – Я просто так, выразить сочувствие. Давай придумаем, как ему отомстить?

- Да как тут отомстишь, - вздохнула она, но руки не отняла, и драться не полезла.

- Подумаем. Слушай, а тот крутой профессор? Он что?

- А я его не видела. Его уже две недели не было, сказали – там личные  обстоятельства. Ясно же, что обстоятельства будут важнее какой-то студентки, правда?

Нет, неправда. Ничего не может быть важнее её, понял Грифон.

Проблемы наступают

14. Сон о рациональном использовании ресурсов

Жийона сама не знала, зачем взялась рассказывать о своей неудачной попытке отучиться в академии. Наверное, потому, что поняла – нужно уже с кем-нибудь об этом поговорить. Вообще у неё не было привычки говорить о себе, и потребности такой не было – тем удивительнее оказалось это понимание, что можно разделить свои мысли, свои сомнения и свою горечь с кем-то, и хуже от этого не станет. В конце концов, праздники пройдут, и они расстанутся, и скорее всего – больше не увидятся. Поэтому – отчего бы не рассказать?

В итоге они проговорили до темноты. Она рассказывала о занятиях, он – о своей жизни, когда ты днём успешная модель, а вечером – охрана криминального авторитета. Жийона всё время примеряла на себя – хотела бы она такой жизни? Ну, в модели бы не взяли, скорее всего, но в охрану за милую душу. И как? Конечно, если бы попалась, то спросили бы за всё, и ещё за то, чего не совершала. Но уже и так спросят, и к чему была вся её жизнь с попытками жить правильно и вообще как-то устраиваться?

Вечером Грифон опять засуетился – принялся искать какую-то выпендренную доставку.

- Может, просто сами что-то приготовим? – спросила она.

- Да ладно тебе, праздники же! Каникулы, выходные… я считаю так. Всё равно больше ничего делать не выходит, значит – будем разговаривать, есть и спать.

В этот раз привезли запечённую рыбу, форель, что ли. Невероятно вкусную. И к ней белое вино, и Грифон ещё нарезал сыр, и он как-то умел всё устроить на столе так, что казалось – будто они и впрямь пошли в этот самый ресторан.

Он так привык и не хочет иначе?

Или ему что-то от неё нужно, вот он её и обхаживает?

Вообще Жийона всегда была человеком прямым, не изменила себе и здесь.

- Зачем ты всё это делаешь?

- Что именно? – сощурился он.

- Кормишь меня дорогой едой из элитных доставок. Ты можешь этого не делать.

- Но делаю. Именно потому, что могу, понимаешь? – улыбался он. – Да, можно и попроще, но я могу – и делаю. Скажешь – не вкусно?

- Вкусно.

- Вот и не думай об этом больше, чем следует. Может быть, я хочу, чтобы ты запомнила эти дни до конца праздников, как что-то замечательное?

- Я уже, спасибо, - усмехнулась она. – Разные другие люди из моей жизни, встрявшие вот так вместе со мной, не нашли бы для меня добрых слов, не то что блюд высокой кухни.

- Идиоты они были, все эти люди, - пожал он плечами и подлил ей вина.

- Рыбу тоже нельзя есть с газировкой?

- Эту – нет, конечно. Белое арагонское – самое то. А на новогоднюю ночь нужно добыть лимейского.

- Выпендрёжник.

- Есть немного, так, самую малость, - улыбался он. – И даже, бывало, выхватывал за это от разных людей, но – научился отбалтываться.

- Да ты вообще знатное трепло, - подтвердила она.

Вправду, болтал он постоянно, и с ним рядом она тоже начинала болтать! Хотя всегда считала, что ей это не свойственно.

- Конечно, - ещё и улыбается обаятельно, вот ведь. – Нередко лучше отболтаться, чем сразу бить.

- Да уж, наверное, - фыркнула она. – Но я так не умею.

- Всё ты умеешь, у тебя просто было мало практики.

- Ну куда там мало практики, ага!

- Да ты глянешь только, и всё, дальше уже можно не разговаривать, - и ещё хохочет, скотина!

- На тебя не смотреть? Ладно.

- На меня можно, мне не страшно, я сам такой.

Точно, такой – сидит, красавчик, улыбается. Подливает ей вина. Кладёт ещё кусок рыбы, и сбрызгивает соком из половинки лимона, и всё это – не сводя с неё глаз, и ещё подмигивает, вот ведь!

Жийона невольно рассмеялась сама – ну невозможно же, смотреть на него и не смеяться!

А потом он грел чайник, распаковывал коробку с какими-то сладостями и говорил, что завтра нужно заказать пирожных, пусть тащат. Какие она любит? Со взбитыми сливками? Со свежими ягодами? С заварным кремом?

Господи, да она бы знала, какие. Вкусные, так и сказала. Он снова ржал, потом обещал выбрать утром самые лучшие.

А пока – убирать посуду, и спать хочется, да, и он рядом беспокоит. У Жийоны прямо все чувства обострились – главным образом, конечно, ощущение родственной силы рядом. Не враждебной силы – потому что всякое случалось. Но здесь к силе прилагались невероятные прозрачные глаза, днём в солнечном свете более синие, а сейчас в свете лампы – более серые, и ещё ресницы, длинные и чёрные, не у всякой девчонки такие, а здесь – у парня! Она поймала себя на том, что бесстыдно его рассматривает, и отвела взгляд.

- Да ладно, смотри, я привык, - подмигнул он.

Тьфу ты, паршивец. Грифон модельный.

Жийона отвернулась, взяла скатерть и пошла стряхнуть её в ванную. Там было как-то нездорово холодно, при том, что и вообще не жарко, а сейчас – так и вовсе. Она потрогала батарею – точно, еле-еле теплится. На улице похолодало, что ли?

В комнате тоже потрогала батарею – да, еле-еле. Очень вовремя.

- Не греет? –