– Тпру, так мы далеко не уедем… – Женька вдруг замолчала, но тут же продолжила спокойным, ровным голосом: – Вы вместе на ансамбле, правильно? И ты уже месяц не можешь выучить свою партию. Вариант номер один – ты просто хочешь проводить с Сергеем больше времени. Вариант номер два – ты слишком тупа, чтобы выучить десяток аккордов. По-моему, ты должна радоваться, что Сергей остановился на первом варианте, а не на втором.

– Ничего я в него не влюблена… – пробурчала Колокольчик. Она с тоской посмотрела в сторону подъезда – кажется, ей не терпелось смыться.

– Тогда зачем это все? – влезла я в разговор.

– Что все-то? Вы чего вообще ко мне привязались?

– Мы к тебе не привязались. Мы с тобой просто разговариваем. О том о сем. Считай, что это у нас домашняя работа – социологическое исследование навязчивых состояний Колокольчиков. Поясни мне, если не сложно: ты в Сергея не влюблена, навязываться ему не собираешься, значит, все дело в том, что «некоторые фифы не заслуживают таких замечательных парней»?

Я удивленно посмотрела на Женьку. О чем это она?

– Ну… Типа нет. Я не знаю… Вам чего надо-то?

– Счастья всем и чтобы никто не ушел обиженным. Вот она, – Женька кивнула в мою сторону, – очень переживает, что ее мальчику не удастся на конкурсе ансамблей первое место взять. По твоей вине. Так что, ты бы сосредоточилась на фортепиано, а не на ее парне, глядишь, и жизнь проще бы стала.

– Чего это тебе до моей жизни? – Голос Колокольчика звучал неуверенно. Она никак не могла взять в толк, о чем говорит Женька. – Если твоя подруженция малолетняя ревнует, то это ее проблемы!

– Ревнует? – Женька хихикнула. – Ох, надо было Сергею на втором варианте остановиться.

– Да она просто боится, что я его уведу! – возопила Снежана.

– У тебя неправильный подход, – доверительно сообщила Точка. – Во-первых, данный парень уже считает тебя навязчивой и не очень старательной. Разве чтобы соблазнить кого-то, не нужно продемонстрировать ему лучшие черты характера вместо худших? Во-вторых, зачем уверенной, достойной девушке парень, которого можно увести, как домашнее животное? Проще уж карликовую корову завести. Я вообще думаю, что, если тебе удастся увести у Насти Сергея, это будет добрым делом. Она освободится от парня, у которого нет умения самостоятельно мыслить, и двинется вперед, к более достойному человеку. А ты останешься с коровой, ой, прости, с парнем, которого может увести любая мимо проходящая телка. Что-то меня на животноводческие метафоры потянуло. Оно тебе нужно – второй раз в то же самое вляпываться? Жизнь ничему не учит?

Колокольчик молчала. Я тоже – потому что не особенно поняла, о чем Женька говорит. Мне не терпелось перейти уже наконец к сумке!

– В общем, ты подумай над этим на досуге. После того как партию выучишь. – Точка схватила меня под руку и потащила к проспекту.

– Жень, подожди, а как же сайт! – Я безуспешно пыталась вырвать рукав из цепких Точкиных пальцев. – Ты почему про сайт-то ничего не сказала?

– Потому что Студенточка – это не она.

– Откуда ты знаешь? – Поспевать за Женькой было очень нелегко.

– Оттуда же, откуда знаю ее адрес, ее возраст, и что предыдущего парня у нее увела лучшая подруга, и что мальчишки с курса не воспринимают ее всерьез. Интернет – могучая штука. Хотя все это достаточно мерзко.

– В смысле?

– Практически я сделала то же самое, что делает твоя Студенточка. Просто изящнее. Нашла болевые точки человека и осторожно по ним потопталась. Я почитала ее дневник, узнала, как сильно она переживала, когда ее бросил парень, узнала, что она сомневается в своих умственных способностях, узнала, что при всех своих попытках строить из себя Макиавелли она очень боится, что ее сочтут навязчивой. И вот результат. Ярик бы наверняка сказала, что это «неспортивно» – вот так использовать тот факт, что человек настолько доверяет Интернету. Как конфетку у ребенка отобрать.

– Но ты же не виновата, что она такие личные вещи в Интернет выкладывает, – возразила я. – Просто расплачивается за свою глупость.

– Кто бы говорил! И тут мы снова возвращаемся к противостоянию «Настя версус Студенточка». Нет, Насть, это гадко. Не нужно было ездить вообще. Глупая затея…

Точка недовольно покачала головой и еще ускорила шаг. Так быстро идти и говорить одновременно я не могла. Шпильки постоянно попадали в какие-то колдобины, ноги адски замерзли… Да и не хотелось мне продолжать этот разговор. Он меня не в лучшем свете выставлял. Как все-таки жаль, что нельзя нарисовать ум так же, как глаза или губы.

До дома ехали в молчании. Я то и дело поглядывала на подружку в надежде, что она скоро остынет. Женька явно погрузилась в себя, а мне так нужна была ее помощь! Опять. Кто еще придумает, как наладить отношения с Сергеем?

От остановки я вяло поплелась вслед за Волоточиной. Она не сбавляла темпа, а мне эта гонка уже надоела. Мало того что выглядела как идиотка в этой ни к чему не подходящей шапке, так еще и виноватой себя чувствовала. Перед всеми – Женькой, за то, что втянула ее в свои проблемы, Варькой – потому что завидую ее прекрасным отношениям с Кириллом, Яриком – потому что не взяла ее на разборки, а уж перед Сергеем…

Задумавшись, я и не заметила, как влетела в Женькину спину, больно ударившись носом о рюкзак.

– Предупреждать же надо, – пробурчала я, обходя Точку.

– Шапку сними. А то изноешься потом вся, – вздохнула Женька.

Кажется, я взвизгнула. Или пискнула – короче, звук был совершенно нечеловеческий. А может, это мой голодный и влюбленный живот подал голос?

Сережа пришел! Он пришел ко мне, он все еще хочет иметь со мной что-то общее!

Я стянула шапку и кинулась вперед, наверное, за три шага пересекла парковку у дома – куда там олимпийским чемпионам – и повисла у парня на шее, уткнувшись в теплый, пахнущий знакомым янтарным ароматом воротник пальто. Вечность бы стояла тут, в двух шагах от дома, главное, чтобы голову не пришлось поднимать. Страшно представить, что Сергей сейчас обо мне думает. Может, заплакать? Я читала, что плачущие женщины вызывают у некоторых мужчин желание успокоить и защитить. Правда, у других – недоумение и раздражение, а недоумения тут сейчас и так хватает.

Нужно было набраться смелости и поднять голову. Посмотреть на него, как говорит Варькина мама, своими бесстыжими глазами.

– Это… как понимать? – удивленно спросил Сережа, когда я все-таки посмотрела ему в лицо. Какой он у меня хорошенький. Или уже не у меня?

– Я… Я это… Ой, Сереж, я балда. Прости меня, пожалуйста. – Голос-то как мерзко звучит, будто я даже не скидку на косметику, а вообще милостыню выпрашиваю.

– В смысле «прости»? Ты звонишь мне посреди дня… совершенно не утруждаешь себя объяснениями и ждешь, что я тебя «прощу»?