Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ведущий и коллеги долго не отпускают со сцены. Со смехом наблюдаю, как Фёдор с Катей технично спаивают иностранных гостей. Рядом с девушкой происходит какая-то возня, и она выходит из зала. Делаю знак юристам и Фёдору, что пора уводить делегатов дожимать контракт.
Собираюсь идти следом, когда меня догоняет Вероника.
– Серёжа, давай поговорим.
– Нам не о чем говорить. Ты для меня не существуешь.
– Ты знаешь, ведь судьба меня наказала. Я была замужем. Но забеременеть от него так и не смогла. У меня какая-то очень редкая несовместимость. А с тобой тогда получилось случайно…
– Зачем мне эта информация?
– Я подумала, – девка, как змея, оплетает меня руками, прижимается грудью, – может быть, нам попробовать ещё раз? Нам же было так хорошо в постели.
– Сейчас, сука, читай по губам, – говорю ей тихо на ухо и больно сжимаю руку. – Пошла отсюда на хрен. Вызову тебе такси, прослежу, чтобы ты точно в него села. И чтобы больше никогда, слышишь, никогда больше не загоралась на моём горизонте.
Едва сдерживаюсь, чтобы не подгонять пинками её к выходу.
Сажаю Веронику в такси, и боковое зрение улавливает движение знакомого платья на террасе. Катя! Нервный озноб пробирает до макушки… С Ромой. Он обнимает её за плечи, говорит что-то на ухо… Чёрт! Моей женщине! Жгучая, липкая ревность топит мозги, а я стою и смотрю на это, как придурок. Ей придётся сказать всё мне в лицо.
Возвращаюсь в здание и налетаю на Фёдора.
– Серёга! Всё. Подписали.
– Молодцы! – от хорошей новости становится чуть легче.
– Пошли, расслабимся наконец. Я отправил китайцев спать. У них уже жёсткий джетлаг, и водка плещется в желудках.
В зале перехватываем официанта, и я закидываю в себя два бокала шампанского и стопку коньяка.
– Ты чего? – Фёдор смотрит с беспокойством.
– Катя обнимается на террасе с Ромой.
– Друг, ты не горячись…
– Федь, я хочу, чтобы она мне сказала, чем я хуже. А потом мы с тобой нажрёмся.
Твёрдым шагом подхожу к воркующей парочке, испытывая себя на морально-волевые.
– А со мной, милая, потанцуешь?
Девушка вздрагивает от моего голоса, а Рома напрягается и не выпускает её из рук.
– Со мной говори, – отвечает друг.
– Отойди, Ром, по-хорошему.
– Ты выпил, – он загораживает девушку собой.
– Хочу, чтобы ты выбрала, Катя. Один раз. Здесь и сейчас. Он или я?
Малышка выходит из-за Ромы и смотрит мне в глаза. Вижу в них обиду, смятение… Вздох… Переводит взгляд на мои губы… Она моя! Я не хочу даже слышать ответ. Просто закидываю её на плечо и несу в лифт. Катя поливает меня ругательствами.
Сильно сжимая за попу, приношу её в кабинет и сваливаю на стол. Девушка вскакивает, всхлипывая, отвешивает мне хлёсткую пощёчину и, вырываясь из моих рук, пытается уйти. Прижимаю её к столу и впиваюсь в губы поцелуем. Дёргаю рукава платья вниз, тонкая ткань ползёт по швам, открывая мне плечи и вкусные бутоны сосков. Ласкаю их языком, втягиваю, нежно прикусываю, пока желание острой волной не проходит по всему телу Кати. Кайфую, ощущая его вибрации.
– Отпусти меня, – шепчет девушка, прикусывая губу и пытаясь сдержать рвущийся стон.
– И не подумаю, девочка моя, – нежно зацеловываю гаснущие протесты, распаляя её желание ещё сильнее.
Задрав юбку, сжимаю бёдра и настойчиво развожу их в стороны. Глажу ткань трусиков и чувствую, как пальцы становятся мокрыми от её соков, запускаю руку под резинку, раздвигаю влажные складочки и ритмично нажимаю на клитор. Это какое-то сумасшедшее наслаждение – видеть, как она отдаётся моим рукам, стонет, сгорая в ответном порыве. Ласкаю языком, слегка прикусывая мочку уха, и чувствую, что девушка на грани, её стоны уже смешиваются с глубоким дыханием. Нет, милая, так просто я тебе не дам кончить. Сбавляю напор, медленно целую грудь и, стягивая корсет, опускаюсь к животу.
– Серёжа… – выдыхает моё «наваждение» мне в шею, – я больше не могу.
– Можешь, сладкая, – слегка приподняв, сдираю платье полностью.
Пока путаюсь в дизайнерском зелёном облаке, Катя вытаскивает мою рубашку из брюк, непослушными пальцами расстёгивает петли пуговиц. Царапает ногтями оголённые плечи, в чувственной эйфории трётся о мою грудь сосками. Сжимает через штаны ставший уже каменным член и, немного робея, опускается передо мной на колени. Освободив его от одежды, с удовольствием берёт в рот.
– Ммм… – я просто не могу сдерживаться. Запускаю руку в шёлковые рыжие волосы. Её губы посасывают головку, пальцы, сменяясь языком, ласкают ствол по всей длине. – Где ты этому научилась?
– Ты первый, – поднимает на меня свои зелёные, как омуты, глаза.
Чёрт! Я ей верю! И это самая сексуальная картина в моей жизни. Пружину желания срывает. Придерживаю малышку за голову и начинаю глубоко входить в её рот. Когда член набухает, отстраняюсь от неё, поднимаю на ноги. Она хватается за меня руками, колени дрожат и не слушаются. Прижимаю Катю к себе. Наши языки сплетаются в жарких поцелуях. Я играю на её теле музыку, заставляя вибрировать каждую клеточку, пью её страсть до донышка.
– Возьми меня! Скорее! – всхлипывает девушка.
– Скажи, что ты только моя, – выдыхаю ей в губы. – Я больше не хочу видеть рядом с тобой других мужчин. Никогда.
– Я твоя. Только твоя. Пожалуйста, – прикрывает веки.
– Не закрывай глаза. Хочу видеть их, когда войду в тебя.
Врываюсь в её сочное узкое лоно. Распухшие стенки плотным кольцом сжимают головку и ствол. Как же хорошо… Малышка сама двигается подо мной, ускоряя темп. Закидываю её ноги себе на плечи и вхожу на всю длину. Сдерживаться больше не могу. Почти грубо вдалбливаюсь в неё под громкие стоны. Катя сжимается, как пружина, рвано дышит. Глаза затуманиваются, зрачки расширяются до размеров радужки. Ощущаю спазмы удовольствия и тут же заполняю её до краёв своим семенем.
Сжимаю девушку в объятиях. Она трётся об меня в состоянии полной прострации.
– Поехали домой, сладкая. В следующий раз я хочу тебя в постели.
Чувствую, как малышка напрягается.
– А как же Вероника?
– А что она? Мы встречались. Она в прошлом.
– Не ври мне! – отталкивает меня. В глазах стоят слёзы. – Я видела, как вы обнимались, шептались…
– Катя, – не даю ей договорить, – я посадил её в такси и посоветовал больше никогда не приближаться. Меня больше волнует то, что я видел между вами с Ромой на террасе.
– Это была глупость. Я выпила, перенервничала. Какой-то придурок мешал мне выйти из туалета и предлагал денег за то, чтобы
