Она взяла в руки распечатанный лист бумаги и перечитала информацию, опубликованную в газете «Le Provencal» от 28 июня 1991 года. У нее перехватило дыхание. Поколебавшись, она сложила листок вчетверо и спрятала в сумку. Немного подумав, она еще раз набрала номер Жюльена, на этот раз со своего мобильного.

— Жюльен, это Мари-Жанна. Спасибо за прекрасный вечер. Может, сходим как-нибудь в кино? Перезвони. До встречи. Целую.

Она сразу же пожалела о своем поступке. Это было вопреки всем правилам любовной стратегии, которую она постоянно практиковала. «Прекрасный вечер…» Да, можно и так сказать. Жюльен поднялся в ее комнату площадью семь квадратных метров, где помещались только кровать, небольшой кухонный стол и полка, одновременно служившая письменным столом. А еще раковина, холодильник и СВЧ-печь над электрической плитой. Комната была очень маленькая, но прекрасно обставленная и светлая. В ней было уютно.

Они выпили кофе, менее крепкий, чем в пабе, и Мари-Жанна поставила диск Джеймса Бланта, чтобы разрядить обстановку. Когда она слышала песню «Annie», то чувствовала, что тает. Ее уловка сработала, и Жюльен поудобнее устроился на кровати. Он даже рассказал ей о своем любимом музыканте Джеке Джонсоне, серфере, который затем переключился на музыку в народном стиле. Мари-Жанна открыла окно и подожгла сигарету, которую они выкурили вместе. Потом, раскрыв все свои чакры, она подошла к нему и чувственно поцеловала. Он позволил ей сделать это, приласкал ее грудь через одежду и поднялся:

— Очень жаль, но я должен идти. Я зверски устал, а завтра нужно рано встать.

Далеко не впервые встреча Мари-Жанны с парнем заканчивалась так быстро. Но в большинстве случаев это происходило по ее инициативе: либо ей не нравился запах его одеколона, либо были «неподходящие дни», либо ее строптивый ум отказывался сосредоточиться на происходящем. Но в этом случае нежелание исходило от него, а она ничего не контролировала и потому нервничала…

Доктор Блейк в третий раз выглянула из своего кабинета.

— Он по-прежнему не отвечает?

— Нет. Я попадаю на автоответчик.

— Странно.

— Пфф!.. С нами такое уже случалось…

Сириль прикусила губу.

— Ладно, когда он позвонит, сразу же сообщи, даже если я буду на консультации.

Мари-Жанна достала из сумки газетную статью и снова просмотрела ее, не зная, на что решиться. Стоит ли рассказать об этом Сириль?

Но что-то ее остановило. Должно быть, осознание того, что ей известна тайна Жюльена, о которой ее тете неведомо.

Сириль опустила в чашку пакетик зеленого чая и добавила сахар. Хватит уже кофе на сегодня.

На ее столе лежало дело Жюльена Дома с гипнограммой — графиком прогрессии его сна. Почему-то этот пациент ее тревожил. Он сам обратился за помощью, значит, у него есть стремление выздороветь. И он с готовностью согласился на новую терапевтическую стратегию, пока еще не известную во Франции. Накануне, уходя, сказал ей: «Я уверен, что все получится». Учитывая все это, его поведение казалось ей непонятным и волнующим. Конечно же, пациенты могли менять свое мнение и принимать решение выпутываться самостоятельно, но в данном случае вероятность подобного была слишком мала.

Сириль допила чай и принялась мерять комнату шагами. Несомненно, что-то ускользнуло от нее, пока она размышляла о собственных «проблемах» с памятью. Ее охватил ужас: неужели допущена ошибка? И тут, подойдя к столу, она заметила под ежедневником конверт с надписью «Доктору Блейк».

* * *

Андре Лекомт был шестидесятилетним мужчиной с роскошной шевелюрой, ямочками на щеках и живым взглядом, в элегантном сером костюме и галстуке. Зал великолепно принял его. Клотильда, оживившись после двух бокалов шампанского, усиленно работала локтями, пытаясь приблизиться к философу, находившемуся в центре всеобщего внимания.

— Месье, — говорила она, — в лицее я ничего не смыслила в философии, но сейчас… Браво! Я все поняла. Стоики, Аристотель… роскошно! Спасибо.

Андре Лекомт поклонился помощнице медсестры и перенес свое внимание на молодого журналиста, пытавшегося сформулировать вопрос.

Сириль пробралась к ним.

— Я смотрю, вам принесли выпить. Отлично. Спасибо за конференцию, Андре. Это было великолепно. Информативно и в то же время ясно для всех. Именно то, чего от вас ожидали.

— Дорогая, для меня всегда в радость оказаться здесь.

Его прервал журналист, наконец нашедший свои записи:

— Возможно ли достичь счастья, о котором вы говорили, с помощью химии или медицины, что, собственно говоря, здесь и практикуют?

Философ глубоко вздохнул. Он устал после полутора часов беседы и попытался ответить на вопрос несколькими фразами:

— Все зависит от того, о каком счастье идет речь. Лекарства являются прекрасными средствами во всех случаях, даже очень сложных. Как говорил Фрейд, они помогают перейти от «несчастья ужасающего» к «несчастью приемлемому». Но нужно внимательно следить за последствиями. Стоит ли прибегать к химии каждый раз, когда возникают неприятности?

Журналист быстро записывал ответ. Он хотел задать еще вопрос, но Лекомт уже отвернулся от него и снова заговорил с Сириль. Спустя пятнадцать минут она подошла к стойке, перекусила пирожным и проверила свой мобильный телефон. Было почти шесть вечера, а Мари-Жанне так и не удалось дозвониться до Жюльена Дома.

Сириль подумала о записке, которую он оставил, и глубоко вздохнула. Еще два часа назад она бы сочла себя сумасшедшей. Теперь же интуиция подсказывала, что она ответит за случившееся, если ничего не предпримет. Бенуа будет ждать ее в половине восьмого на набережной Бранли. Она не может опоздать. Итак, у нее есть всего лишь час. В лучшем случае. Она снова взглянула на телефон и вышла из здания.

Сириль не сразу вышла из машины, рассматривая дом под номером 21 по авеню Гамбетта и ворота с кодовым замком. Кода она не знала.

«Черт побери! — Она побарабанила пальцами по рулю. — Мне следовало догадаться! Это же полный идиотизм: ехать через весь Париж, не зная кода… — Она достала из кармана пальто ключ. — А если окажется, что этот ключ даже не от его квартиры? И что я здесь забыла?..»

Сириль прекрасно знала ответ на этот вопрос: она была его врачом. Жюльен Дома показался ей чем-то обеспокоенным, и с каждым часом она все больше и больше волновалась из-за того, что он не отвечал на звонки. А эта записка! «Я не вернусь в психиатрическую клинику. Лучше умереть. Ж.» Должно быть, он догадывался о ее намерении передать его дело в больницу. Возможно, она совершила глупость. Возможно, лучше передать его как можно быстрее, пока еще не поздно!

Кого она могла отправить сюда, чтобы не ехать самой? Полицейских? Рискуя окончательно запугать его? И под каким предлогом?

Сириль как раз захлопывала дверцу машины, когда мимо нее прошла молодая женщина с коляской и тяжелыми пакетами. Раскрасневшаяся и усталая, она остановилась перед домом под номером 21. Это был шанс. Женщина набрала код, и Сириль придержала тяжелую дверь, пока она заходила, толкая перед собой коляску. Они оказались на старом крыльце. Внутренний двор был неухоженным, дорожки заросли травой, в углу валялся старый детский велосипед. Впереди виднелись две лестницы.