– Ничего похожего, – отрезала Карина. – Кроме того, я не употребляю ни животных жиров, ни алкоголя.

– Да, в наши годы приходится быть осторожными, верно? – Старуха захихикала, и полезла в огромный баул с посеребренными застежками. Похоже было, что она собирается достать оттуда семейный альбом героических пропорций.

Карина решила, что объяснять старой грымзе, что имелась в виду сугубо тягость сочувствия людским скорбям, беспрестанно встречающимся ей на пути, и ощущение несоразмерности им ее собственных скромных талантов. Ей никогда не хватит сил исцелить каждого встречного, и сугубо инстинкт самосохранения требовал ограничить применение целительских способностей теми, с кем Карина ощущала определенное духовное родство. Поначалу ей померещилось, что ее соседка как раз из таких – кричащая пестрота колец и браслетов на толстых белых руках предполагала, что эта особа может адекватно оплатить исцеление от скорбей телесных. Но сейчас экстрасенс начинала подумывать, что остаток полета разумнее было бы провести в молчаливом раздумье.

Она объявила, что пришло время для медитации, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на жмущееся к ноге могучее бедро и голос соседки, твердящей, что соснуть после обеда в их возрасте куда как полезно. Раздражение подавляет альфа-ритм, а на Маганос Карина намеревалась прибыть, излучая безмятежное спокойствие, дабы уверить в своих добрых намерениях эту… Акорну. Бедное дитя! Ее никто не учил пользоваться экстрасенсорными способностями; неудивительно, что бедняжка сбежала на край вселенной! На самом деле время, проведенное вдали от мира, могло сказаться на ней весьма благотворно. Но пришла пора ей вернуться. Это могла почувствовать и сама Акорна; потому она и ответила на послание целительницы… пятьдесят седьмое по счету. И теперь Карина сможет принять девочку-единорога под свое крыло, научить пользоваться ее силами ради всеобщего блага, не изнуряя себя и, прежде всего, не бесплатно, как она это делала в те немногие недели, что провела на Кездете два года назад. Сама идея вызывала у Карины легкую тошноту. Ну ничего. Когда они с Акорной объединят силы, девочка всему научится.

Зажав в пальцах кулон из оправленного в серебро радужного опала, Карина заставила себя увидеть источаемый ею розовый свет любви, протягивая эфирную руку, чтобы окутать Акорну той же нежной аурой… и ощутила ответный толчок, нечеловеческий, удивительно сильный, но в то же время доброжелательный. Чудесно! Челнок не одолел еще и полпути до Маганоса, а присутствие Акорны уже чувствуется… Это ведь должна быть девочка-единорог, так? Карина силой воли попыталась загнать себя еще глубже в транс, но очень трудно было сосредоточиться, когда этот дурацкий громкоговоритель над ухом верещит про коррекцию курса и требует не паниковать. Само собой, она не будет паниковать… Как странно! Сиденье словно бы ушло из под седалища. Это хорошо, значит, она глубоко ушла в транс, вот и левитация начала проявляться… И явственное ощущение чужого присутствия совсем рядом, безошибочно выделяемое из тесного скопища людских рассудков.

Из транса ее вывела рука, решительно трясущая ее за плечо, и отдающее мятой жаркое дыхание над ухом.

– Скушай, дорогуша. – Толстуха-соседка протянула ей мятную пастилку, изрядно пострадавшую от долгого пребывания в потном кулаке. – Говорят, замечательно помогает от космической болезни.

Прежде, чем Карина успела объяснить, что строгая дисциплина ума позволяет ей разрушать такие иллюзии, как космическая болезнь, челнок вдруг тошнотно ухнул куда-то, потом завалился набок, отчего у экстрасенса перехватило дух, и выровнялся. По другую сторону прохода кого-то стошнило. Карине пришлось закрыть глаза и строго напомнить себе, что ей полагается Думать о Высшем, а космическая болезнь – это самообман сознания. Кто-то в дальнем конце салона вдруг слабо взвизгнул, и в следующим момент по челноку прокатилась волна воплей. Карина отчаянно сосредоточилась на мысленном образе Акорны – рослой, среброгривой, радостно встречающей будущую подругу – прежде чем, приоткрыв один глаз, все же глянуть, из-за чего такой шум.

Только поэтому она единственная из всех пассажиров не испугалась и не удивилась, увидав, как рослое, среброгривое существо с золотым рогом во лбу переступает порог двери, которой следовало оставаться герметично закрытой до того момента, когда челнок войдет в атмосферные купола Маганоса. За дверью шлюза, где следовало чернеть космическому вакууму, несущему всем пассажирам мгновенную гибель, струился неведомо откуда ровный золотистый свет.

– Не ори, дуреха, это просто Госпожа Лукия! – советовала одна пассажирка другой. Под этим именем Акорну знали в те дни, когда она гостила на Кездете.

– Она пришла за мной, а я не хочу, чтобы меня забрали! – воскликнула та девушка, что взвизгнула первой, и закрыла голову руками.

Женщина-единорог проговорила что-то на текучем, гортанном наречии, коснулась волос девушки. Та подняла голову, и, встретившись взглядом с этими золотыми глазами, вдруг расслабилась, с легкой улыбкой обмякнув в кресле.

Что бы с ней не случилось, это оказалось заразно. Спустя пару секунд в такую же нирвану впали пассажиры на соседних сиденьях.

Старуха рядом с Кариной вцепилась в подлокотники так, что побелели пальцы, и тихонько молилась. И только тут экстрасенс сообразила, что остальные пассажиры видят не то, что она.

– Извините, – выдавила она, с трудом поднимаясь и проталкиваясь в проход. – Извините, пожалуйста, спасибо, подвиньте колени, прошу, сэр, спасибо, извините, не волнуйтесь, это за мной…

Наконец, растрепанная и задыхающаяся, Карина вывалилась в проход, провожаемая раздраженными шепотками о некоторых, кому не хватает соображения воспользоваться удобствами до посадки, и некоторых, кому следовало бы брать на себя два билета, раз уж они занимают два места.

«Идиоты!», мелькнуло в голове у целительницы. «Нас перенесло в Иное Измерение, Акорна лично явилась за мной, а у них только и мыслей в голове, что об их бренных телах! Визжат, наизнанку выворачиваются, жалуются на отдавленные мозоли – что она только о нас подумает? Нет, я должна продемонстрировать, что хоть некоторые из нас Выше Всего Этого».

Решительно улыбнувшись и игнорируя предательский уголок мозга, неслышно пищавший, что уж он-то крайне обеспокоен благополучием своего бренного тела, и не хочет уходить даже с самыми доброжелательными пришельцами, Карина прошла к дверям и изящно протянула руку девушке-единорогу.

– Все в порядке, – проговорила она. – Я знаю, вы пришли за мной. На остальных не обращайте внимания. Они не привыкли к проявлениям тонких сущностей на этом плане бытия.

Акорна – а кто же еще, другой такой нет – склонила к плечу прекрасную головку. И выдала нечто вроде:

– Ллриваньиталли ?

– Я тоже очень рада, – растерянно ответила Карина.

Почему никто не догадался намекнуть, что Акорна не говорит на всеобщем? Ну ничего, всегда можно общаться телепатически. Просияв, она изо всех своих сил направила образы себя и Акорны, стоящих рядом и окутанных нежно-розовой аурой истинной любви и согласия. А поскольку Акорна по-прежнему смотрела на нее недоуменно, стиснула в руке кулон с опалом, черпая из него тонкие энергии.