и серое. Ядерный пепел в воздухе висит, ясное дело. И на выходе из леса встретят его сталкеры в противогазах и с автоматами, возьмут в плен и немедленно отнимут… Гм. Брать-то нечего. Ладно, отнимут стаканчик. И полотенце. Лишь бы джинсы не забрали, без них неуютно, трусы старые и растянутые. И шлепанцы могут – без них он бы уже все ноги отбил с непривычки.

Или нет! Это не послевоенный мир, а наоборот – утопия. И здесь сохранился памятный по рассказам родителей Советский союз, страна живет по решениям тридцать какого-то съезда партии, а наши корабли бороздят просторы космоса. Без причины, но во всех направлениях. Тоже нормально будет. В колхозе, – а домики это точно колхоз, – накормят, напоят и спать уложат. А на рассвете пристроят коров доить. Он, правда, не умеет, но научат. Мигом. Техника далеко шагнуть должна, успевай молоко относить в сторону. Ведрами на колесиках.

Тропинка между тем нырнула в неглубокий овраг, затем вывела наверх и повернула левее. Вот еще странно – ни зверей, ни птиц. Даже насекомых не видно. Без комаров, положим, Толик вполне бы обошелся, но жуки там разные, стрекозы – эти-то где?

А нигде.

Тишина, только листва шуршит на верхушках деревьев. Еле слышно, но все–таки. Толик остановился, стащил с головы полотенце и вытерся: пока топал – вспотел. Странное все же местечко, пора бы из леса уже и выйти.

– Где люди, мать вашу? – негромко поинтересовался Толик, размахивая мокрым полотенцем. – Устал я уже идти. И на кой черт вообще сюда попал? С какой целью?

Вопросы остались без ответа. А вот лес, как по заказу, через несколько минут кончился. Не поредел, нет, как стоял стеной по обе стороны от тропинки, так и остался. Но уже за спиной – как отрезало. Перед Толиком – не врала карта – было неровное поле, по которому то видная издалека, то скрывавшаяся во впадинах вилась все та же тропинка. Поле густо заросло невысокой травой. Не похоже, что кто-то специально сажал, очень уж дико выглядело. Искомые домики виднелись на горизонте, но смотрелись странновато: высокие конструкции, приподнятые – насколько было видно – над землей на сваях больше напоминали макеты ракет. Длинные, вытянутые вверх и заострявшиеся к устремленным в небо верхушкам.

Если это жилые дома, то он, Толик, чилийский разведчик. И женщина. Очень уж странно эти хреновины выглядели на фоне вполне обычного сельского пейзажа. Дороги, обозначенной на карте рядом с ними, отсюда было не разглядеть.

– Придется идти, – буркнул Толик. Как и многие люди, оказавшиеся в одиночестве, он начал разговаривать вслух. Для подъема настроения и чтобы не скучно было. А идти – да, пришлось. Куда бы он делся, здесь, на опушке, ни воды, ни еды. Не траву же жевать.

– Вообще, если это миссия какая-то, положены промежуточные бонусы. Обед там, полный рыцарский доспех. На худой конец – девственница, – сообщил он миру. – А пока одни тяготы и лишения. Если что, я предпочел бы обед. Пять блюд и компот, пожалуйста.

Ноги уже болели. Шлепанцы худо-бедно защищали от колючек и неровностей, но как туристическая обувь для дальних походов решительно не подходили. Топать по полю было веселее и не так жарко, но тоже изрядно утомляло. Подъем, спуск, снова подъем. И опять спуск. Ракетные домики приближались. Теперь их можно было рассмотреть, но открывшиеся Толику мелкие детали только еще сильнее сбивали с толку. Строения были металлическими, теперь уже ясно – вон ряды заклепок, а вон грубоватые сварные швы. Покрашено это все богатство бурой краской, местами облупившейся от времени. Ни дверей, ни окон. А сваи деревянные, просто грубо отесанные столбы, по четыре штуки на каждую ракету. Бредовое зрелище: десяток разбросанных впереди строений, не похожих ни на что. Ни жилье, ни склады.

Не коровники даже, где ведра на колесиках.

Толик наконец подошел к ним вплотную. Тропинка причудливо вилась между ракетами и уходила в сторону неширокой дороги. Судя по всему – асфальтовой, хотя так сразу и не скажешь. Ни обеда, ни доспеха, ни даже девственницы место не сулило. Ни души кругом. Даже и залезть в одно из строений не получится – лестниц и прочих излишеств сваи лишены, а просто так забраться по оструганным бревнам не получится. Оставалось Толику идти, задрав голову, и рассматривать чудеса зодчества. Неведомого по-прежнему авторства.

– Хоть бы написали что на борту… Макет межконтинентальной баллистической хреновины «Расплата за все». К примеру.

Плюнув, Толик пошел дальше к дороге. Да, асфальт. Старый–престарый, весь в трещинах и ямах, откуда пучками росла та же, что и на поле трава. И за дорогой, кстати говоря, такое же поле, как он миновал, но уже без тропинок и строений на горизонте. Судя по карте, пора идти по асфальту влево, к таинственному знаку на обрыве листка. Чем бы это ни было – скрипичным ключом или иероглифом «полный писец».

Шлепая тапками, от одного из которых уже начала отрываться подошва, он свернул налево и ступил на дорогу. Да, времен тех же рельсов, заброшена и оставлена людьми лет тридцать назад. Если не больше.

Раздражало полное отсутствие даже не людей – вообще событий. Толик шел и шел, то немузыкально напевая что-то под нос, то декламируя обрывки стихов. Выяснил для себя, что ни одного не помнит от начала до конца, а асфальт все вел и вел его вперед. Небо над головой начало темнеть, стало не так жарко. Явно он уже весь день в пути, пить хотелось неимоверно, а пустой желудок время от времени противно бурчал. Упрекая за невнимание.

Ага! Вот и место, обозначенное закорючкой на плане. Только вот… Если домики хотя бы напоминали ракеты – и черт с ними, что они ими не были – то этот… Это… В общем, ближе всего к загадочному сооружению подходило слово «хрень». Высотой с трехэтажный дом, хрень имела вид разорвавшейся в неумелых руках снарядной гильзы.

Когда-то, несомненно, цилиндрической формы, но только когда-то. Не сейчас.

Эдакий абстрактный стакан, искореженный немалым количеством пороха, весь изогнутый, с пробоинами, неровными щелями, перевитыми то здесь, то там вокруг самих себя лепестками, полосами, крючками и застывшими навсегда языками металла. Да, судя по ржавчине, вся эта штука была железной, но при всем желании понять, что именно перед ним, Толик не смог.

– А дальше что? Внутрь лезть?

Хрень молчала. Кишки Толика, перекрученные от голода и жажды не хуже деталей сооружения, жалобно забурчали. Хоть бы вода здесь была, так тоже нет – и ее не видно.

Он