Но воспринято это было нормально, никаких обид.

— Вторая будет не твоя.

— Идем к Ффруа? — Не требовалось быть провидицей, чтобы догадаться о его планах.

Но особняк, принадлежащий землевладельцам, преподнес нам сюрприз. Он был тих и погружен во тьму. Только на первом этаже два окошка горели. Охрану и большую часть прислуги Ффруа привезли с собой, в доме же постоянно жила только одна семья, которая убирала и смотрела здесь за всем. Даже не в самом доме, а в сделанной специально для них пристройке.

Невнятное предположение шевельнулось во мне, но оформиться не успело — Тавиш сделал выводы раньше:

— Похоже, их здесь нет.

— На праздник ушли? — Я сама понимала, насколько это маловероятно.

Беловолосый посмотрел задумчиво на меня, с неприязнью — на дом и велел:

— Стой здесь. Только тихо. Я сейчас вернусь.

Мало ли куда человеку понадобилось? Я притихла и послушно замерла в тени старых деревьев. Только вздрагивала, когда ветки над головой трещали.

Тавиш вернулся через пару минут, хмурый и задумчивый больше обычного.

— Ну что?

— В город уехали. — Ответ поражал лаконичностью. И просто поражал.

— А… я думала, они тут насовсем останутся. — Я правда так считала. Не знаю почему.

Смешок, вырвавшийся из горла мужчины, был где-то даже обидный.

— С чего бы им менять комфортную городскую жизнь на прозябание в этой дыре?

Окинув взглядом большущий дом, который местные называли богатым или господским, я все-таки успела вовремя прикусить язык. К чему лишние споры? Да и не стоят Ффруа того. И так понятно, что у нас с Тавишем разные представления о комфорте. И об остальном тоже. Если для меня красные ведьмины сапожки — это роскошь, то он даже на особняк Ффруа поглядывает снисходительно.

— Ничего, от меня все равно не уйдут, — пробормотал наколдованный, и было в его голосе, взгляде, самом профиле что-то такое, что не оставляло места сомнениям — врага он достанет. Рано или поздно. Пока же это не представляется возможным, Тавиш решил переключиться на мои дела: — Ну что, показывай, где живет твой обидчик.

— Раз пришла лихорадка, Ритхель, наверное, в конторе, — подправила наши планы я и торопливо зашагала в нужном направлении.

Шла предусмотрительно закоулками, опасаясь попасться кому-нибудь на глаза. Собственно, за этого кого-то и опасалась, потому что, пока мы связаны, Тавиш меня в обиду не даст. А потом… Впервые в жизни мне не хотелось думать о загадочном «потом». Как-нибудь все устроится, все равно я сейчас ни на что повлиять не могу. А вот справедливость, до которой осталось всего две улицы, приятно грела душу, делала воздух будто бы слаще и заставляла кровь быстрее бежать по венам.

Тавиш не отставал ни на шаг. Больше того, как выяснилось, внимательно за мной наблюдал, вот только выводы в этот раз получились не совсем правильные.

— Только не говори, что жалеешь старого мерзавца, — не выдержал он, когда идти оставалось совсем немного.

Два дома. И отсюда было видно, что в конторе окошко светится. Значит, Ритхель там.

И в большой лечебнице все окна горят, а сквозь одно даже видно, как молоденькая помощница очередного нового лекаря разбирает снадобья.

— Не скажу, — думая о своем, откликнулась я.

— Вот и умница. — Такую позицию спутник полностью одобрял.

— Но все равно не убивай его, ладно? И не калечь.

Недовольство Тавиша было таким сильным, что я почти могла ощущать его кожей.

— Михаэлла! — тихо, но внушительно рыкнул мужчина и возвел глаза к безучастному небу в мелкой россыпи звезд.

— У него жена и две дочки, — пояснила ход своих мыслей я. — Они-то чем виноваты?

— А ты думаешь, твоими деньгами он пользовался один? — Голос Тавиша так и сочился ядом.

Я насупилась и затихла. Все равно мысли сейчас больше лечебница занимала, и взгляд не отлипал от нее же.

Уже у самого входа я не выдержала и поделилась тем, что буквально жгло изнутри:

— В селении лихорадка, я одна могу ухаживать за больными и не заразиться. Но знаешь, я так зла на них, что не испытываю никакого желания помогать. Вообще ничего не испытываю, кроме отвращения. — Замолкла на мгновение, перевела дух и спросила… глупость, конечно, но важную лично для меня: — Я плохой человек, да?

Получилось жалобно. Даже жалко.

— Нет, — серьезно прошептал Тавиш. А потом в своей обычной манере добавил: — Слава… как их там… покровителям, ты не безнадежна! Хотя при чем тут они, наверняка это мое положительное влияние сказывается. Пошли уже, хватит нюни распускать!

Действительно, нашла, кому душу изливать. Но разобидеться не успела, Тавиш цыкнул и втолкнул меня в распахнутую дверь.

Охраны тут отродясь не водилось, управляющий землями Ффруа — не такая уж большая шишка, а деньги и важные документы Ритхель прятал в ржавый ящик, гордо называемый сейфом. Вроде бы там даже магическая защита имелась. Но она не могла помешать нам добраться до самого главного человека в селе.

Мы обогнули стол, за которым раз в сезон принимали подати, прошли по короткому темному коридору, после чего Тавиш, не церемонясь, взял и выбил дверь. Надобности в этом не было, она не была заперта, но устрашающий эффект получился на славу.

Ритхель побледнел, привстал со своего места и тонко, по-бабьи, взвыл. Это его горящие золотом глаза и руки, окутанные белым светом, сквозь который устрашающе торчали когти, так впечатлили.

— Вы кто? Что вам нужно? Михаэлла?! — Голос старика звучал визгливо.

— Преступница, за которую объявлена награда, сама к тебе в руки пришла. Что же ты не радуешься? — полюбопытствовал Тавиш.

Судя по тому, как позеленел Ритхель, обрадоваться у него упорно не получалось.

Но быстро сориентировался, надо отдать ему должное. И одна рука управляющего потихоньку потянулась к статуэтке, стоящей на краю стола, — простенькому шарику из цветного стекла на резной деревянной подставке. Со стороны это выглядело нервным движением, не более, поэтому я поспешила предупредить сообщника:

— У него там сигналка для вызова патруля и вообще всех, кто услышит.

Парни-то наверняка в лес ушли, но мало ли кому взбредет в голову погеройствовать?

— Пусть не надеется, она не сработает, — самоуверенно заявил Тавиш.

Однако надежду так просто было не убить, и трясущаяся ладонь Ритхеля сжала подставку, а большой палец принялся тереть стекло. Я втянула голову в плечи, готовая услышать противный оглушающий звук. Но миг прошел, другой, а ничего так и не произошло… Разве только Тавиш разозлился.

— Я же сказал, не сработает! Куда руки тянешь?!

Жутковатые глаза полыхнули, и, словно им в ответ, свет вокруг ладоней разлился ярче. Стеклянный шарик взорвался, осколки брызнули в разные стороны. Кажется, один даже меня царапнул, но я была слишком поглощена происходящим, чтобы обратить на это внимание.