- Проваливай, а? – возвращаю ему слова, которыми он выгнал меня из машины.

- Ты где вчера была? – рычанием приказывает ответить.

- А ты мне кто? С каких пор я должна тебе отвечать? - высекаю слова, густо пропитанные ядом.

Разворачиваюсь и продолжаю двигаться домой, хотя это не дом. Это сооружением, называемое так. В моём понимании настоящий дом хранит в себе атмосферу. Когда ты приходишь и оказываешься в крепости уюта и тепла, а тут добавить колючей проволоки по петиметру и вуаля – модернизированная копия Алькатраса готова.

Шаги Покровского я ощущаю по колебанию воздуха. И чего он не свалит?!

- Стоять! Ты что творишь? Твой папаша весь вечер по дому метался, моя мать нервы мотала себе и всем, а я сбился с ног, разыскивая блудную дурочку!

- Я поговорю с папой, а тебе не надо было искать по-настоящему. Изобразил бы рвение и ушел к друзьям.

Демьян обходит меня и становится на пути. Пристал будто ему действительно важно что-то там мне наплести.

- Юля! Я у тебя спросил!

Молчу, стискивая зубы покрепче.

- Юля, - раздражается, ликвидируя расстояние между нами. Опасная близость стягивает нервы жгутом, я даже не рискну оттолкнуть его.- Юля, я офигенно вин...

- Ха, не трать энергию на звуки, мне по барабану, - снисходительно улыбаюсь.

Отступаю назад и делаю шаг в сторону. Извинения, будь они самыми искренними, ничего не изменят. Такое не перечеркнуть осознанием вины, ведь за поступком стоит столько всего. Целая бездна. И теперь она зияет между нами.

- Окей. И какого черта ты где-то лазила до двух ночи? Захотелось испытать прелести встреч с ночными упырями?

Крякаю, поперхнувшись смешком. Упомянутые прелести я вчера как раз испытала, только не на улице, но Демьян, конечно же, так не считает. Он же повелитель…

- Вика дома?

- Нет, уехала в салон красоты, - хмурится, очевидно ход моих мыслей ему не ясен.

- Тогда не разоряйся, быть хорошим не обязательно. Мой папа вряд ли оценит, - издевательски качаю головой.

- Крайнова, ты нарываешься! – обдает колючим взглядом.

Демьян скоро сорвётся.

Могу ответить ему взаимностью. Я не просто нарываюсь, а кидаюсь на амбразуру без каких-либо тормозов. Благоразумие мелкой песчинкой утонуло в бурлящем потоке ненависти. Желание существовать мирно вырвано с корнем.

- Дёмочка, расскажи-ка почему считаешь только до двух? Три - уже высшая математика? – поворачиваюсь к нему лицом и шиплю.

Вихрь между нами вьется как в замкнутом пространстве. Обжигает меня, отталкивается и въедается в сына Вики. И обратно. Подпитывает нас. Запутывает с своих сетях. Это замкнутый круг…

- Один, - басит Покровский. Больше не пытается изобразить участие. Не надолго хватило парня…

Поднимаю руку и показываю ему самый длинный палец на руке.

Параллельно друг другу идём в дом. Между нами натянуты невидимые нити, которые гудят как напряжённые электрические провода. Разрывая их, специально сбавляю шаг. Спина сводного скрывается в доме. Через минуту и я захожу.

Пока поднимаюсь по лестнице и подбираю свои вещи, до меня доходит смысл слов Покровского.

Я вчера заходила домой и не заметила никаких признаков волнения. Даже полос света из-под дверей спален не было. Я и решила, что папа с мачехой отправились спать, а выходит… Я заставила их волноваться. Никогда так не поступала, всегда была примерной дочерью.

А откуда Демьян знает, что я пришла в два часа ночи? Караулил? Нет, это бредовее чем его извинения. Наверное, Вика сказала с утра.

Захожу в спальню и сталкиваюсь с встревоженным взглядом папы.

- Пап, прости за вчерашнее, - начинаю с порога.

- Главное, что с тобой всё порядке, - расплющивает меня в объятиях. Становится лучше и легче.

Папа отстраняется и смотрит. В его глазах прячется столько эмоций, что захлебнуться можно…

- А я не заметила, что ты вчера ждал, думала ты спать пошёл, - признаюсь, стыдливо опуская голову.

- Я в столовой сидел и слышал твои шаги. Я не буду спрашивать ещё раз каким образом разбилась гитара, оно и так ясно, но очень прошу тебя не делай глупостей. Не сбегай из дома и всегда бери с собой телефон.

- Хорошо. Можно я к Тане поеду на все выходные, в воскресенье вечером вернусь?

Мне нужна передышка, мне надо распутать клубок мыслей и эмоций. Необходимо проветрить дыхательную систему от запаха Покровского, который повсюду. Мне нужен позитив, в конце концов. - Я тебя отвезу, - вздыхает папа.

- Ты самый лучший, - обнимаю родителя.

Папа просит показать гитару, я дрожащими руками открываю кофр. Боль сковывает грудь от мимолётного взгляда. Папа осматривает инструмент и решает найти мастера по ремонту. Слабый огонёк надежды вспыхивает в душе.

Хоть бы получилось! Хоть бы вернуть рабочее состояние было возможно! Я буду самой счастливой на планете.

Ещё немного поговорив с папой, я успокаиваюсь и беру в руки телефон. Глаза на лоб лезут от количества пропущенных за вчерашний вечер. Зажмуриваюсь, закрываю журнал звонков и пишу Холодку. Ответ прилетает незамедлительно.

TwoPizza: «Я думала ты уже под дверью стоишь».

В этом вся Таня.

Принимаю душ и собираюсь с рекордной скоростью. Постоянно смотрю на дверь. Чудится, что Покровский вот-вот нагрянет, но нет. Астон перестал гудеть через пять минут после окончания нашего разговора.

По дороге заезжаем с папой в супермаркет и набираем кучу всего. Деньгами Холодовы не возьмут, а вот продуктами и вкусняшками очень даже. Рука просто не поднимется выбросить.

Три пакета и коробку с тортом в квартиру Тани заносим вместе с папой, Гошка мгновенно начинает прыгать вокруг и заглядывать в пакеты, Таня безмолвно осуждает.

- Юля, ты с тобой договорились. Всегда держи телефон под рукой, - напутствует папа.

- Обещаю, - льну к нему и тону в родных объятиях.

Поцеловав меня в лоб, папа уходит.

- Что случилось? – сопит Холодок, утаскивая пакеты на кухню.

- Давай вечером, - практически умоляю. Я не могу сейчас вытрясти душу. Слишком многое вертится в голове и закипает в центре грудной клетки.

К вечеру я прихожу в себя. С пятилетним торпедой просто не остаётся времени на самобичевание и наматывание мыслей. И Таня не отстаёт, заполняет паузы беззаботной болтовнёй.

Уже ночью шёпотом я рассказываю подруге о вчерашнем дне и словно ударом по голове на меня обрушивается понимание, что надо сделать.