Бросив в рот леденец, Кувасима сказал что-то.

— Простите?

— Я так понял, с делом инспектора проблем нет?

Сасэ подумал, что ослышался. Человек, который является первым заместителем прокурора, просит рассказать о содержании расследования в присутствии лица со стороны подозреваемого? Нет, он даже не осознаёт этого. Кувасима действительно уверен, что «проблем нет». Ведь подозрения, связанные с показаниями Кадзи, находятся пока только внутри кабинета Сасэ.

— Что, есть какие-то проблемы?

Не ответив, Сасэ исподлобья посмотрел на Иё.

— Ну я, наверное, пойду. — Тот поднялся с понимающим видом.

Посмотрев на его провисшее лицо, прокурор заговорил:

— Иё-сан…

— Да, в чем дело?

— Возможно, мне нужно будет с вами побеседовать.

Они обменялись пронизывающими друг друга насквозь взглядами.

— Прошу вас быть со мной помягче. — Видимо, Иё негативно интерпретировал слова Сасэ; притворная улыбка исчезла с его лица.

Убедившись, что Иё покинул кабинет, Кувасима натянуто улыбнулся и сказал:

— Слушай, ты не очень его мучай. Им тоже тяжело, да и нам завтра придется нелегко.

— Зачем он приходил? — спросил Сасэ строгим тоном, требующим объяснений.

— Попросить, — спокойно ответил Кувасима.

Нет, так оставлять это нельзя. Сасэ был разъярен.

— О чем он просил?

— Не волнуйся ты так… — Кувасима вытащил изо рта леденец и положил его на салфетку. — Он просил ограничиться одним сроком содержания под стражей.

Сасэ показалось, что колющая боль в голове совершает круговые движения.

Срок содержания под стражей, ходатайство о котором будет подано завтра в районный суд прокурором, составляет 10 дней. Возможно продление еще на 10 дней. Разумеется, Сасэ планировал использовать полностью все 20 дней. Однако Иё просит ограничиться одним сроком, то есть закончить следствие по делу Кадзи в течение 10 дней и предъявить ему обвинение.

Надо упорно стоять на своем…

— Это решает не полиция. Ходатайство о заключении под стражу — прерогатива прокуратуры.

— Так-то оно так…

— А причина? Какую причину он приводил?

— Это все-таки их человек. Если вести следствие целых двадцать дней… жалко его.

Неправда. Полиция рассчитывает на то, что время истечет. Она намеревается предоставить Сасэ как можно меньше времени на расследование и закрыть дело, не выяснив, что происходило в течение «двух дней неизвестности».

Все так, как он и думал. Иё появился здесь, чтобы взять инициативу в свои руки. Полицейское управление ведет нечестную игру. Сасэ чуть было не сказал это вслух, но промолчал и решил прояснить позицию Кувасимы.

— И что вы ему ответили?

— Ну разумеется, не согласился. Сказал, что обсудим. Однако… — Кувасима посмотрел на висящий на стене календарь. — Сегодня уже годовщина вступления в войну[19]. В любом случае мы не сможем использовать все двадцать дней. И у нас, и в суде будет последний рабочий день[20].

Вероятно, он и Иё сказал об этом.

Кувасима близок с полицией. И, поскольку долго проработал в департаменте общественной безопасности, в глубине души он ощущает собственную неполноценность перед смежниками. Департамент общественной безопасности, независимо от того, находится отдел в центре или в регионах, является монополией полиции. Какую область ни возьми — будь то персонал, информация или бюджет, — прокуратура даже и близко не может подойти. Кувасима глубоко убежден в том, что без взаимодействия с полицией департамент общественной безопасности прокуратуры просто не сможет существовать, поэтому в его словах и поступках чувствуется некоторая робость.

…Нет, с этим человеком договориться не получится.

Сасэ решил пока отступить и промолчать о показаниях Кадзи.

Когда он уже собрался встать, Кувасима, нахмурившись, сказал:

— Кстати, возвращаясь к предыдущему разговору… Завтра мы идем.

Сасэ сразу же вспомнил, о чем речь.

— Вы по поводу дела районной прокуратуры?

— Да, именно.

От Судзуки он случайно услышал, что секретарь из районной прокуратуры подозревается в растрате. Ответственный за взимание денег в отделении района С., подведомственном западному отделу прокуратуры префектуры, якобы присваивал штрафы, полученные за нарушение правил дорожного движения. Сам он, похоже, еще не знает о том, что его подозревают, но в течение нескольких дней будет проведена специальная проверка, поэтому его арест, видимо, лишь дело времени.

— Вообще-то я хочу, чтобы ты побыстрее закончил с делом полицейского и занялся этим вопросом.

— Я?..

— Налицо признаки того, что это дело разрастется. Он, похоже, брал только деньги, уплаченные в качестве штрафов, а их сложнее всего обнаружить. И это уж совсем не тот случай, чтобы вмешивать полицию.

С каждым словом Кувасимы Сасэ чувствовал себя обманутым. Он думал, что такого просто не может быть, но не мог не подозревать, что его хотят отстранить от дела Кадзи по просьбе Иё.

— А дело полицейского передай кому-нибудь другому.

Категорически отказавшись, Сасэ покинул кабинет первого заместителя прокурора.

Он чувствовал опасность.

Полицейское управление оперативно приняло меры. Если не поспешить, он будет связан по рукам и ногам.

Когда Сасэ вернулся в кабинет на втором этаже, Судзуки только что закончил разговор с метеобюро.

— Шестого декабря в равнинной части префектуры весь день было пасмурно. В городе К. в основном шел дождь.

— А в Токио?

— Стояла прекрасная погода. — Голос Судзуки звучал одновременно взволнованно и робко.

— Спасибо.

Сасэ вышел из кабинета и опять поднялся на четвертый этаж.

Кадзи Соитиро все-таки ездил в Токио. А значит, «старика» можно убедить.

Самый конец длинного коридора. Кабинет главного прокурора. Сасэ сделал глубокий вдох и постучал в красивую двустворчатую дверь.

Главный прокурор Ивакуни Канаэ, сидя за рабочим столом в глубине кабинета, просматривал книгу. Он и так был небольшого телосложения, а сейчас в своем огромном кабинете казался еще меньше.