— Очень прошу принять меня. Я хотел бы поговорить с вами.

Сасэ сел на диван напротив и сразу же рассказал Ивакуни о своих подозрениях, касающихся подделки показаний Кадзи.

— Кувасима в курсе? — Это было первое, что спросил Ивакуни.

— Нет, я еще не сообщил ему.

Ивакуни сделал удивленное лицо, но его глаза излучали радостный свет. Раньше он был начальником отдела особых расследований Токийской прокуратуры, поэтому понимал, что если это делается ради тайны следствия, то совсем не страшно обмануть непосредственного начальника.

— Хорошо. Надо попробовать прочитать между строк.

У него вырвалось выражение, которое следовало бы назвать относящимся к профессиональной лексике из «специальных расследований». Нет, до тех пор, пока ты — прокурор, занимающийся расследованиями, можно экспериментировать и проверять правильность «прочитанного между строк». Конечно, прокурор должен обладать способностями к расследованию, но если он не может читать между строк, карьерный рост в отделе специальных расследований ему не светит.

Сасэ в упор посмотрел на Ивакуни.

— Подделка показаний осуществлялась не департаментом уголовных дел, а была инициирована руководством административного департамента. Фактически же руководит этим начальник департамента Иё. Непосредственным автором подделанных показаний является приглашенный следователь уголовного департамента Тацуми. Кроме этого, могу предположить, что к этому также приложили руку еще кто-то из руководства полицейского управления и несколько полицейских инспекторов. По всей видимости, все это делается с согласия начальника главного управления Кагами.

— Понятно… Но почему полиция так носится с этими показаниями?

— Думаю, причина в том, что Кадзи Соитиро умолчал о своих действиях шестого декабря. Полиция объявила журналистам, что она занимается выяснением этого, но появившаяся сегодня в утреннем выпуске «Кэнмин таймс» новость о том, что Кадзи видели на станции К. на платформе синкансэна в сторону Токио, прижала их к стенке. С какой целью, неизвестно, но похоже, что Кадзи действительно ездил туда. Наверное, это скандал — действующий полицейский инспектор, убив жену, оставляет тело и едет в Токио… И полиция решает принудить Кадзи дать ложные показания, как он бродил по улицам в поисках места, чтобы умереть.

Ивакуни кивнул.

— Проблема в том, зачем Кадзи ездил в Токио. Наверное, он совершил что-то совершенно недопустимое, раз они все так стараются скрыть это…

— Это неясно. Неизвестно, выяснила ли уже полиция цель поездки Кадзи в Токио.

— То есть ты думаешь, они боятся, что это может бросить тень на ведомство?

— Да. И я думаю, что у них уже есть информация, которой достаточно для того, чтобы подозревать нечто недопустимое. Возможно, действия Кадзи шестого декабря могут нанести полицейскому управлению удар более серьезный, чем убийство им жены. Скорее всего, именно потому, что там боятся этого, они и проводят свои махинации, чтобы скрыть правду.

— Понятно… — Ивакуни подался вперед. — Ну и что ты хочешь делать?

Сасэ выпрямился. Он пришел сюда для того, чтобы сказать это.

— Я хотел бы получить разрешение на обыск.

— Где будешь проводить?

— В доме у Кадзи. И в учебном отделе полицейского управления.

Ивакуни застонал.

Обыск в главном управлении… Конец репутации полиции. Вмешательство прокуратуры — это то, чего больше всего боятся и ненавидят смежники.

— Это же страшное унижение. Отношения испортятся года на два… Нет, года на три. До тех пор, пока и у них, и у нас люди не поменяются.

— Я уверен, что это необходимо.

— Но послушай, что ты будешь искать в учебном отделе? Наверняка и стол, и личный шкаф Кадзи уже проверили.

— Обнаружение — дело второе. Я считаю, что важен сам факт обыска.

— Что ты имеешь в виду? — Ивакуни изменился в лице.

— Мы продемонстрируем, что прокуратура непреклонна. Тем самым попытка полиции скрыть правду потерпит крах, и мы сможем выяснить, что произошло на самом деле.

— И что это даст? Ведь по самому факту убийства противоречий нет. Только по тому, что произошло после.

— Необходимо прояснить всю картину. Возможно, убийство и последующие события тесно связаны между собой. И то, что произошло, когда Кадзи ездил в Токио, может повлиять на определение тяжести наказания.

«Надо сказать все, что я могу сказать. Я должен склонить на свою сторону главного прокурора, иначе у меня нет шансов на победу».

— Прошу вас дать разрешение. Раскрытие истины — долг прокурора, представляющего интересы общества.

— Но обыск с целью запугивания — не мирный способ. Злодейство всегда есть злодейство.

Сасэ, словно собираясь стукнуть ими, опустил обе руки на стол.

— А на злодейство полиции можно закрыть глаза? Проблема в том, что они ни во что не ставят прокуратуру. Зная это, я не могу спокойно проглотить подделанный протокол.

Ивакуни хранил молчание. Сасэ зло смотрел на него.

Прокуратура является независимым учреждением. Все юридические процедуры она осуществляет от своего имени и под свою ответственность. Многие прокуроры вступают в должность, осознавая широту своих полномочий. Сасэ тоже относился к их числу. Но в действительности система работает таким образом, что зачастую, будучи связанным правилом «все прокуроры заодно», нет возможности пойти против волевого решения начальства. Организация тоже имеет свои давно устоявшиеся особенности. Принцип «верхи приказывают, а низы подчиняются» строго соблюдается, а временами даже превосходит правила, существующие в полиции.

Если Ивакуни сейчас покачает головой, это будет конец.

Сасэ затаив дыхание ждал его решения.

Спустя некоторое время суровый и в то же время полный любопытства взгляд начальника обратился к Сасэ.

— Ну ладно.

Тот невольно сжал кулаки.

— Но… С обыском в управлении повремени несколько дней. Попробуй встряхнуть полицейское управление другим способом. Если они все равно продолжат скрывать правду, тогда проводи обыск.

— Понял.

В волнении Сасэ поднялся, но Ивакуни, подняв руку, задержал его.

— Кстати, а сам ты что думаешь?

— О чем?

— О поездке Кадзи в Токио. Зачем он туда ездил?

Где-то глубоко в голове всплыло женское имя.

Имаи Аяко.

Красная записная книжка… Моментальная фотография…

«Бескорыстное лицо» Кадзи…

— Думаю, что, возможно, он ездил встречаться с ребенком.

— С ребенком?..

— Да.