назначениях, которые сделал Тамерлан, поведал в своей «Книге побед» Шереф ад-дин Али Йазди: «В том числе Давуд-беку он (Великий эмир Тамерлан. – А. М.) дал должность даруги Самарканда и должность дивана.[98]

Джаку-бека, Сайф ад-дин-бека, Аббас-бека, Искандара, Алим Шайха, Алка Кавчина, Ардашер Кавчина, Кимари Инака, брата Тамука Кавчина, их всех назначил беками войск и тавачиями (порученцами по особо важным делам. – А. М.), т. е. на следующие должности в государстве.[99]

Сари Буга-бека, Хусайн Баруласа, Ак Буга-бека, Хаджи Махмуд-шаха, Элчи Буга Бахадура, Давлат-шаха Бахши, всех этих назначил беками дивана[100]. Хитайи Бахадура, Шайх Али Бахадура, Ак Тимур Бахадура, Табан Бахадура, Дакна Кавчина, Бахти-шаха, Кара Хинду, Тагнака, Айаги Калту, Киран Буга Арслана и Давра Бахадура, их всех сделал хиравулами (командующими авангардами воинских подразделений. – А. М.) и каждому дал по одному войску.

Хитайи Бахадура, Шайх Али Бахадура и Ак Тимура назначил старшими над всеми бахадурами (командующими элитных подразделений воинов, именовавшихся бахадурами, т. е. «храбрец, герой, витязь, богатырь». – А. М.).

Таким образом, каждому человеку он определил должность. После этого он со счастьем и добром направился в сторону раеподобного Самарканда…

В месяце тир-мах (приходился на 22 июня–21 июля) того (1370) года государь Сахибкиран издал фирман (указ. – А. М.) о том, чтобы из всех относящихся к нему областей, тумэнов и тысяч каждый даруга (правитель), вельможа, тысячник и сотник явились к высокому престолу.

Из каждого места, куда дошла эта весть, тамошние даруги и вельможи народа, собравшись, пришли и собрались у его высокого престола».[101]

На Великом хурилтае Тамерлан был титулован «Великим эмиром», Великим владыкой Мавераннахра.

Воссоздавая Цагадайский улус, Тамерлан, несомненно, руководствовался «Великой Ясой» Чингисхана. В «Постановлениях для управления государством», вошедшие в «Уложение Тимура», он «приказал наказывать по закону ”Ясы“ разбойников и грабителей больших дорог и изгонять из моих владений бунтовщиков и изменников».[102]

Поскольку по повелению Чингисхана ханами-владетелями уделов, которые были розданы его сыновьям, могли стать только их наследники по прямой, Тимур не мог титуловаться ханом Мавераннахра и, тем более, Цагатаевского улуса. Поэтому, как было упомянуто выше, в 1370 году «государь Сахибкиран возвел в ханство Суюргатмиш Оглана (1370–1388 гг.)».[103] Однако в течение последующих 35 лет вся полнота власти в государстве была в руках Великого эмира Тамерлана, что нашло свое отражение в Правилах, Постановлениях, Планах, которые впоследствии в виде завещания потомкам вошли в «Уложение Тимура».[104]

Подводя итог этому этапу жизни и деяний Тимура, вспомним предание, рассказываемое о нем киргизами. Сидя однажды возле кустарника, он увидел большую букашку, которая силилась взобраться на верхушку одного стебля, но ветер качнул стебель, и букашка упала на землю; она вторично стала взбираться на вершину стебелька, вновь оборвалась и упала; эти усилия взобраться на верхушку и падения с ветки повторялись несколько раз; наконец, после тщетных попыток и усилий взобраться, букашка всползла на верхушку стебля и отыскала там для себя корм.

Тогда Тамерлан сказал: «Это маленькое насекомое должно служить нам примером терпения и настойчивости; несмотря на все превратности счастия, мы не должны унывать и должны всегда надеяться, что с постоянным стремлением к хорошо обдуманной, предположенной цели и с терпением достигнем до нее».[105]

Своеобразным продолжением главной мысли данного предания является замечание средневекового биографа Тамерлана – Шереф ад-дин Али Йазди, который писал: «Господь всезнающий Царь вселенной, прежде чем дать власть своему рабу, он его помучает лишениями и несчастьями. А если он сначала дарил ему удовольствия и наслаждения, то затем его подвергнет печали и неудачам. Одним словом, власть и счастье добываются трудом, а за лишениями последует честь. Эти слова относятся и к государю Сахибкирану».[106]

Глава четвертая

Походы Тамерлана в целях укрепления и расширения своего государства

Слова Шереф ад-дин Али Йазди, процитированные выше, вполне могли быть отнесены и к великому предшественнику Тамерлана – Чингисхану. И вообще, судьбы этих великих людей удивительно схожи.

В годы юности Тэмужина и Тимура семьи обоих испытывали нужду; пройдя тяжелые жизненные испытания, они завоевали авторитет соплеменников, смогли обзавестись верными соратниками-нукерами, создать свое войско, неуклонно шли к реализации поставленных целей: Чингисхан объединил все монголо-язычные племена и создал Великий Монгольский Улус, а Тамерлан изгнал пришельцев из Моголистана, подчинил себе владетелей всех областей Мавераннахра и создал на этой территории свой собственный Улус.

Мировоззрение Чингисхана и Тамерлана формировалось во многом схожих условиях. И в первую очередь, под влиянием религиозных воззрений древних монголов – тэнгрианства[107] у Чингисхана, и религии ислама у Тамерлана.

В результате Чингисхан и Тамерлан не только сами твердо уверовали в свою сверхъестественную судьбу, дарованную им Богом (у Чингисхана – Всевышним Тэнгри. – А. М.), но и смогли убедить в этом других и повести их за собой, как «посланцами Небесного владыки», исполнителями божественной воли.

«Во время правления Чингисхана понятие «Всевышний Тэнгри» получило новое, более глубокое осмысление, а тэнгрианство легло в основу целостной политической концепции, тэнгэризма, о сверхъестественной Высшей силе, которая решает судьбы всего мира и является источником харизмы Чингисхана и его преемников-членов «золотого рода»; эта концепция стала мощным моральным доводом, узаконившим их насильственные действия в мировом масштабе. Именно поэтому монгольский тэнгэризм, основу которого заложил Чингисхан, хотя и опирался на шаманистские верования монголов (тэнгрианство. – А. М.), являлся не религиозным учением, а в большей степени элементарной политической идеологией…

При этом Чингисхан и его преемники, создавая мировую империю, не уделяли большое внимание различным абстрактным религиозным постулатам. Они разработали политическую доктрину тэнгэризм, которая, прежде всего, была призвана оправдать их собственную практическую деятельность; их главным стремлением было навязать свою политическую доктрину захваченным странам и народам… Для них первичным всегда была политическая выгода. Не трудно понять, что, ведя войны против исламских и христианских государств, усилия монгольских ханов, прежде всего, были направлены против властьпридержащих, во главу угла ставились их собственные политические и жизненные интересы…

Цель их политической доктрины – тэнгэризма – заключалась не в установлении в мире господства своей религии, а в установлении политической диктатуры, в первую очередь, ориентированной на интересы и выгоду своего кочевого народа».[108]

Тимур, напротив, одну из своих главных целей видел в «исламизации» всего мира. Он считал, что «власть, не опирающаяся на религию и законы, не сохранит на долгое время свое положение и силу. Она подобна нагому человеку, который заставляет других при встрече с ним опускать глаза, не внушая никакого уважения к себе. Можно также сравнить его и с домом, не имеющим ни