Далее говорилось:

За некоторыми несущественными исключениями, информация Торбьёрна Иохансена была поразительно точной. Как сказано выше, взрыв на самом деле произошел в апреле, а погибло семнадцать человек. Выход в море, упоминавшийся в донесении, относился к военной игре, проведенной Боевой группой. Наброски карт, сделанные Иохансеном, были даже подробнее, чем это показалось с первого взгляда, поскольку на них с поразительной точностью были изображены не только очертания двух фьордов, но также места стоянки немецких кораблей и расположение противоторпедных сетей.

— так сказано в официальной истории действий норвежской разведки во время Второй мировой войны. Донесение Иохансена, вместе со схемами стоянок немецких кораблей и пробой воды, курьер доставил в Швецию.

Действиями Линдберга и Иохансена руководило находившееся в Англии скандинавское отделение Тайной службы (Secret Service), которое в 1943 году возглавлял 46-летний лейтенант-коммандер Эрик Уэлш, химик по образованию. Грузноватый, но весьма энергичный, Уэлш с 1919 года жил в Бергене, где работал техническим управляющим компании, занимавшейся производством красок для флота. Он был женат на норвежке, которую звали Йохан Брюн Свендсен, и поэтому бегло говорил по-норвежски, хотя и с бергенским акцентом; у них было трое детей. Уэлш вернулся в Англию после вторжения немцев в Норвегию и довольно скоро стал опытным, хотя и не всегда последовательным, начальником отдела Службы тайной разведки (SIS — Secret Intelligence Service), причем особую ответственность он нес за операции в Норвегии.

В Норвегию за время войны было направлено свыше двухсот агентов, и поэтому в отдел, которым руководил Уэлш, непрерывным потоком шли донесения. В действительности же агенты подчинялись не Уэлшу. Задания исходили из другого и не менее засекреченного источника, а именно — из Центра оперативной разведки (OIC — Operational Intelligence Centre), который был расположен в защищенном от прямого попадания бомб подвальном помещении под зданием Адмиралтейства в Лондоне.

Радиосообщения из Тромсё, в которых подробно излагались результаты наблюдений Торбьёрна Иохансена, сделанные им во время прогулок на велосипеде, попали в отдел OIC, занимавшийся немецкими надводными кораблями; отделом руководил легендарный лейтенант-коммандер Норман Деннинг. Деннинг и его подчиненные играли важную роль, определяя местоположение кораблей немецкого военно-морского флота, а также пытаясь предугадать, что предпримут в обозримом будущем немецкие адмиралы. В этой работе Деннингу неоценимую помощь оказывала богатейшая информация, получаемая от самых различных источников. Из Правительственной криптографической школы (Government Code and Cipher School)[11] находившейся в Блетчли-Парк, шел непрерывный поток перехваченных, а затем расшифрованных немецких радиосообщений; кроме того, отдел Уэлша пересылал результаты прямого наблюдения норвежских агентов на месте. От Королевских ВВС поступали результаты аэрофотосъемки, а от Службы безопасности (Security Service) — протоколы допросов немецких военнопленных.

В арктических водах было все спокойно с марта, т. е. с тех пор, как прекратились проводки конвоев в Россию. Несмотря на это, немецкие военно-морские силы сохраняли высокую степень боевой готовности и чаще, чем ранее, проводили учения. Сталин уже открыто выражал недовольство задержками в поставках, и все шло к возобновлению плавания после наступления полярной ночи осенью. В связи с этим в районах базирования немцев требовалось все больше агентов; эпизодических поездок на велосипеде уже было недостаточно.

Подготовительная работа началась. Летом 1942 года Финн Льед, курьер, который впоследствии был назначен министром промышленности Норвегии, пробирался из Швеции в Норвегию; он вез радиопередатчик, называвшийся «Лирой». Передатчик был спрятан в надежном месте до тех пор, пока 21-летнему курсанту Нильсу Хорнесу не было поручено установить передатчик поближе к стоянкам немецкого флота, который в то время находился в Нарвике. Однако прежде чем Хорнесу удалось найти исполнителя, корабли перевели дальше к северу.

Лишь весной 1943 года, после неоднократного перепрятывания передатчика, возможность его применения представилась сама собой. С помощью нескольких посредников Хорнес в конце концов вышел на 32-летнего Рольфа Сторвика, владельца деревенского магазинчика, в котором также размещалось отделение почты, телеграфа и посылок. Магазин был расположен в районе Порсы, на берегу Варгсунна, посредине между Альтой и Хаммерфестом. Сторвик, стойкий патриот, в свое время участвовал в боях, развернувшихся в 1940 году у Нарвика. Его предки перебрались на север, когда в горах Порса вскоре после наступления нового века были обнаружены богатые залежи меди. Однако Порса — это не Клондайк, и через несколько лет, в течение которых велась интенсивная добыча меди, ее запасы истощились. Владелец прав на добычу умер, а наследники либо не могли, либо не хотели продолжать работу. В результате с 1932 года шахты были заброшены, а канатная дорога, проведенная через живописную долину Порса, постепенно приходила в негодность и ржавела.

Теперь, спустя десять лет, Порса почти полностью вымерла; только семья Сторвиков да еще десять семейств пытались как-то жить здесь. Свои надежды на будущее они связывали с электростанцией, которая начала работать недалеко от этих мест в 1940 году. Ее мощность составляла 450 кВт, и она предназначалась для обеспечения электроэнергией ближайшего города — Хаммерфеста.

В начале 1943 года Нильс Хорнес, вместе со своим связным Эмилем Самуэльсбергом, сошел в Порсе на берег с борта парохода, принадлежавшего транспортной компании Финмарка. В багаже были спрятаны передатчик «Лира», пистолет «кольт», бинокль, четыре модели немецких боевых кораблей, карта Альты и 800 крон (в 1940 году это было равно 40 фунтам стерлингов) наличными. Интересно, что думал Хорнес, когда пароход огибал мыс и стала видна кучка домов, которая называлась Порсой. Он удивлялся, как это военное начальство, находящееся в таком огромном метрополисе, как Лондон, могло быть в курсе того, что происходит на крупнейшей военно-морской базе на севере Европы, на основании информации, получаемой из такого крохотного поселения. Порса-фьорд не был фьордом в полном смысле этого слова; это был просто залив, правда, вода в нем была глубокой до самого берега. От оконечности залива шел крутой подъем, который заканчивался моренным гребнем, а отсюда начиналась долина Порса. Среди разбросанных домишек выделялась выкрашенная в белый цвет вилла, у которой были окна со средниками и застекленная веранда, здесь когда-то сидел управляющий шахтой и любовался видом, открывавшимся за узким проливом.