— Ну вот, — сказал он и вздохнул, — я ведь пришел, чтобы попросить прощения за одну неловкость, а теперь к ней прибавилась еще одна.

— Да ну тебя, — мягко произнесла Даймонд, — забудь ты про свои объяснения. Просто обними меня покрепче. Я так устала притворяться.

Джесс не заставил себя долго упрашивать: он с нежностью обнял девушку и прижал ее к себе. Он еще подумал в то мгновение, что это лишь самое начало их отношений. А когда ночь опустится на землю, они уйдут в дом, и он забудет все свои глупые страхи.

Джесс проводил Даймонд до крыльца и там еще раз крепко обнял ее.

— Уже поздно, дорогая, — сказал он, нежно целуя ее в щеку.

Забравшись через несколько минут к себе в постель, Даймонд все еще чувствовала прикосновение его губ, его тела, когда они обнялись перед тем, как расстаться. Она перевернулась на живот и впервые в жизни пожалела о том, что у нее нет ночной рубашки. Ее обнаженная кожа, казалось, пылала, и слезы, которые Даймонд изо всех сил сдерживала в присутствии Джесса, хлынули на подушку. Только на этот раз она плакала не о Джонни. Она плакала о себе самой.

Когда Джесс на следующее утро вошел в студию вместе с Даймонд, «Мадди роуд» были уже в сборе. Томми с недовольным видом взглянул на вошедших. Остальные свистели и отпускали шутливые замечания.

Мак Мартин ухмыльнулся: надо же, одна и та же женщина рядом с боссом уже второй день. Он не мог припомнить ничего подобного. Одно из двух: или она оказалась очень уж хороша в постели, или Джесс и вправду считает, что у нее великолепный голос. Может, она действительно умеет петь.

Мак сразу отвернулся, чтобы, Даймонд и Джесс не видели его ухмылки. Сам он предпочитал женщин совсем другого типа — молоденьких и наивных, которые готовы были на что угодно, лишь бы побыть рядом с музыкантами. Мак подтянул струны гитары и приготовился к работе. Что ж, он подождет, пока эта женщина надоест Джессу. Он вообще человек терпеливый.

Однако даже терпение Мака стало иссякать, когда через несколько часов упорной работы Джесс вдруг решил заново переписать песню, над которой они бились с раннего утра.

Признайся в том, что любишь ты меня,

Что жить невмоготу без этого огня.

Но не спеши, подумай, так ли это,

И не сгорит ли чувство, как спешащая комета.

Реши, да — или нет, но только поскорей,

Мне плохо без тебя, согрей меня, согрей.

Мы обойдемся без улыбок ложных

И слов любви поспешно-невозможных.

Улыбки с ложью дружат зачастую,

Как с винным ароматом поцелуи.

Не нужно мне вина, не нужно лжи твоей,

Люблю! Не мыслю жизни без тебя —

Какой я дуралей.

Закончив песню, Джесс опустил гитару и вполголоса выругался:

— Черт побери, Томми, что-то не так… Я чувствую, что это должно звучать совершенно иначе.

— Да, но когда мы покупали эту песню, ты утверждал обратное, если не ошибаюсь? — заметил Томми, еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос.

Джесс в растерянности запустил руки в волосы, затем обернулся к музыкантам.

— Извините, ребята, — сказал он. — Придется еще разок сыграть, с самого начала. И когда дойдем до второй строфы, я хотел бы, чтобы мелодия звучала лиричнее, не так скованно, как в последний раз. Эл, понятно, о чем я?

Эл кивнул и расстегнул пуговицу на рубашке, чтобы не так давил воротник. У них с женой намечалось празднование годовщины свадьбы. Рита давно и очень тщательно готовилась к этому празднику. Если бы только удалось записать эту песню, тогда все в порядке: можно будет ночь напролет веселиться в собственное удовольствие. Если только…

Прислонившись к стене так, чтобы Джесс со своего места ее не видел, Даймонд наблюдала за тем, как он разминает затекшие от долгого сидения ноги. Под тканью его рубашки рельефно выступали мускулы. Когда Джесс наклонился, чтобы поднять гитару, мускулы обозначились и на ногах. Даймонд поежилась, представив себе, как Джесс выглядит совсем без одежды; при этой мысли ей пришлось даже прикрыть глаза.

— Итак, еще раз, с самого начала, — попросил Джесс усталым голосом. — И на сегодня будет все. Завтра с утра прослушаю, и, может быть, окажется, что мы все сделали, как надо.

— Так, может, дело как раз в том, что тебе надо выспаться? А сейчас нам стоит разбежаться и…

— Заткнись, Мак! — рявкнул Джесс.

Резкость, с которой были произнесены эти слова, вполне соответствовала гневному взгляду Джесса. Мак сразу все понял и замолчал, но такая реакция патрона ему явно не понравилась. Вообще ему не нравилось, что между музыкантами и Джессом встала какая-то несчастная шлюшка, из-за которой репетиция пошла псу под хвост. И что только Джесс в ней нашел?! Сотни таких же девчонок, и даже лучше, постоянно вертелись вокруг, ожидая, чтобы на них обратили внимание.

Даймонд стиснула зубы. Ей хотелось сделать так, чтобы Мак проглотил обратно свои слова вместе с длинным трепливым языком. Даже не видя лица менеджера, она не сомневалась, что тот улыбается. Уж тут и гадать нечего: Томми улыбается во весь рот.

Ее присутствие на студии действовало на музыкантов как раз так, как предсказывал Томми. Если бы Джесс понимал, какие проблемы она создает для всех, он бы, наверное, сам выставил. Даймонд за порог, чтобы она не служила помехой для работы.

Даймонд не могла до конца понять, что именно подтолкнуло ее на следующий шаг. Может, дело заключалось в том, что она была расстроена, чувствовала себя незваным гостем, а может, она просто заметила невыносимую усталость на лице Джесса.

Так или иначе, но как только группа начала играть, Даймонд подошла к столу, на котором Джесс оставил свою шляпу, надела ее на голову и принялась ему подпевать.

Ее сильный голос наполнил студию, превосходно гармонируя с глубоким, чуть хрипловатым голосом Джесса. Получилось что-то невообразимое. После каждой строфы, произносимой Джессом, ему вторила Даймонд своим чистым мягким голосом.

Эл распустил галстук и заморгал, скрывая слезы. Он никак не мог понять, кто же все-таки в песне — мужчина или женщина — говорит правду, кто кого призывает воздерживаться от лжи. В этот момент он спохватился и чуть не рассмеялся вслух, поняв, что просто оказался во власти песни. Во время записи с ним такого ни разу не случалось. «Но черт побери, — подумал он про себя, — как же здорово у них все получилось…» Именно так и надо было исполнять эту песню!

Томми был вне себя: исполнение и правда оказалось прекрасным. У Даймонд был великолепный голос. Но ему происходящее не нравилось все больше. Даймонд разрушала тот контроль, который установился у Томми над Джессом. И мириться с подобным поражением менеджер не намеревался. Даймонд завершила песню почти шепотом, пропев:

— …Не выбросить из сердца моего.

Джесс был поражен. Комок в горле мешал ему говорить. Он снял с нее свою шляпу и подбросил ее в воздух, затем обхватил Даймонд и закружил ее по комнате. Его так и распирало от радости: Джесс кружил Даймонд и хохотал во все горло. Сначала все музыканты ошарашенно молчали, но вот кто-то засмеялся, его поддержали остальные. Невозможно было удержаться от улыбки, видя, как искренне радуется их босс.